Молчаливая исповедь
Шрифт:
Вдруг Лоретт, бросив взгляд на настенные часы за спиной Джеффа, вскочила.
— Боже, уже почти двенадцать! Пора возвращаться. Дедушка с ума сойдет, если, проснувшись, не обнаружит меня дома!
Джефф неохотно изменил свое уютное положение и встал, взяв фуражку. По дороге они мило беседовали о своих старых друзьях. Когда же машина остановилась перед ее домом, Джефф вдруг нежно поцеловал Лоретт в губы.
— Это только потому, что ты моя старая подружка, и потому, что я очень рад тебя видеть!
Но его теплая улыбка, взгляд его карих глаз говорили отнюдь не о дружеских чувствах,
Отжавшись в последний раз, Джефф лег навзничь на голый холодный пол. Уходя из полиции Мемфиса, он поклялся, что никогда не потеряет своей обычной формы и не позволит себе расслабиться. Хотя Локэст-Гроув был небольшим городком, Джефф намеревался бдительно нести свою службу.
Вытерев полотенцем пот с лица и груди, он приступил к приседаниям. «Восемь... девять... десять...» Он опять, тяжело дыша, откинулся на пол. Одна нога уже немного побаливала, и, вероятно, завтра придется немного похромать.
После пулевого ранения, раздробившего ему эту ногу, он мог бы и продолжать службу в полиции Мемфиса, но поступил иначе.
Решение уволиться и уехать в Локэст-Гроув все друзья Джеффа посчитали просто сумасшествием: такому исполнительному и энергичному полицейскому наверняка скоро наскучит однообразная жизнь маленького городка.
Но он вот уже восемь месяцев живет в Локэст-Гроуве и не имеет никакого желания уезжать отсюда. До его приезда местной полицией руководил стареющий и нетребовательный шеф. Местные тинэйджеры, наглотавшись наркотиков, часто устраивали бешеные мото- и автогонки по Главной улице городка, многие дела по кражам со взломом не раскрывались, а несколько явных убийств шло по разряду скорее-всего-самоубийств. Джефф тут же принялся за дело.
Он улыбнулся, думая о своей нескромности... и некоторой переоценке своих возможностей: ведь ему не удалось окончательно ликвидировать преступность. Джеффу было отлично известно, что и теперь подростки тайком отправляются на пустынные сельские дороги, где гробят себя и свои автомашины, изображая крутых гонщиков. Не покончил он и со взломами. К счастью, после прихода Джеффа не было случаев убийств... Нет, он, конечно, не очистил город от правонарушителей, но обстановка заметно улучшилась. Когда же он установит компьютерную систему для поиска преступников, дела пойдут еще лучше!
Встав с пола, Джефф прыжками добежал до ванной и сбросил гимнастические шорты. Включил душ, намылился...
Его вчерашняя неожиданная встреча с Лоретт была для него большим сюрпризом: худенькая веснушчатая девчонка, какой он ее когда-то знал, превратилась в страстную томную девушку, соответствующую всем чисто американским стандартам красоты. Подставив голову под струю воды, он брызнул на волосы шампунем. Джефф улыбался, вспоминая смех Лоретт: легкий, похожий на дуновение бриза, но все же провокационно-возбуждающий. Он ему нравился... Но больше всего его привлекали в Лоретт глаза. Они у нее были темно-зеленые,
Когда на следующий день Лоретт проснулась, солнце стояло уже высоко и на кухне шаркал дедушка. Томно потягиваясь, она долго разглядывала зеленые обои и белые ситцевые шторы. В детстве, отважившись на поездку сюда из расположенного в трех кварталах дома родителей, она часто ночевала в этой комнате. Но с переездом в Миссури они так редко посещали Локэст-Гроув...
Через закрытую дверь спальни слышно было, как дед с трудом поднимается по лестнице. Вот он постучал к ней:
— Завтрак готов, Этти.
Откинув простыню, она натянула на ночную рубашку халат.
— Не надо было тебе этим заниматься! — упрекнула она его, завязывая поясок и спускаясь за ним по лестнице. — Я бы и сама себе что-нибудь приготовила, когда проснулась.
Пропустив ее тираду мимо ушей, он указал рукой на стул возле круглого деревянного стола.
— Бекон и свежие яйца. Ешь давай!
Лоретт послушно принялась за еду, наблюдая, как дед моет свои вечные стеклянные консервные банки.
— Не знаешь, когда открывается библиотека? — спросила она, протянув руку за хлебом.
— Нет, не знаю.
— Ладно. Сейчас позвоню и сама узнаю.
— Не получится, детка. — Он опустил еще несколько банок в мыльную воду. — На прошлой неделе у меня отключили телефон.
Лоретт удивленно воззрилась на него, забыв про еду.
— Почему же, дедушка? Тебе ведь очень нужен телефон! Мало ли кому придется позвонить: чтобы помощь оказали, продукты доставили...
Он хмыкнул.
— Ты думаешь, в наше время кто-нибудь занимается доставкой продуктов? Кроме того, я не просил снимать аппарат: они просто явились и забрали его. — Дед гордо вскинул голову: — А мне наплевать! Этой телефонной компанией заправляет кучка негодяев, и я не намерен больше иметь с ней никаких дел!
— Боже мой... — прошептала Лоретт. Если дедушка начинал упрямиться, ничто на свете не могло его переубедить. Но она понимала, что он слишком стар и не сможет жить без телефона.
— У нас еще много яиц в кастрюле, если захочешь... — Он снова склонился над банками.
— Зачем мне столько? Спасибо.
Лоретт встала и положила тарелку в раковину, неотвязно думая о том, как ей провести деликатную операцию по восстановлению разорванных контактов с телефонной компанией.
— Я сама вымою посуду. — Она тупо разглядывала сплоченные шеренги консервных банок на мраморной крышке стойки.
«Может, у дедушки начинается старческое слабоумие? — думала она. — Куда ему столько банок и от чего он их отмывает? Никто в доме не консервирует с тех пор, как умерла бабушка... Ну а как быть с телефоном? Одно из двух: либо он забыл оплатить счета, либо что-то произошло — телефонная компания не станет снимать аппарат без достаточных оснований».
Он отошел от раковины, уступая ей место.
— Когда закончишь с посудой, можешь помыть и банки. Их еще полно в подвале.
Она уставилась на него: