Молчаливый страж

Каримова Лука

— Леди, я прошу вас удалиться из моей спальни. После охоты я несколько подустал, — вежливо проговорил он.

— Я понимаю, поэтому пришла сделать тебе массаж, — она захлопала в ладоши, а Кольсу захотелось провалиться сквозь матрас и уснуть где-нибудь в лесной чаще.

— Это приятно слышать, но не сегодня Лиарена, — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я серьезно, прошу вас удалиться.

От его взгляда ей стало не по себе, девушка поняла, что он не шутит. Одернув подол ночнушки, она гордо расправила плечи и сделала реверанс:

— Как вам будет угодно ваше высочество.

Стоило

двери за ней закрыться, как Кольс с облегчением откинулся на подушки. Он посмотрел на дверь и к замочной скважине потянулся черный сгусток магии — раздался щелчок замка, и принц смог спокойно уснуть. Больше его никто не смел тревожить.

Ему привиделся сон.

Он стоял посреди поля богов, а вокруг никого.

Ветер всколыхнул его багровые волосы, закрыв челкой глаза. Но стоило ему смахнуть ее, как он увидел перед собой Каяму.

Золотые чешуйки брони сверкали в закатных лучах солнца, ослепляя и заставляя жмуриться от этого блеска.

Пустые глаза воительницы смотрели на тьму в его душе — он чувствовал подобный тонкой игле взгляд. Она незримо проткнула его кожу, медленно проходя сквозь ребра и заставив Кольса согнуться пополам, прижав ладонь к бьющемуся сердцу.

Лицо Каямы оставалось бесстрастным, лишь пальцы сжались на рукояти глефы. Плечи едва заметно напряглись, и она сделала шаг к нему на встречу.

— Тьму следует изгнать. Окропить грешную землю освященным дождем и очистить от скверны, живущей в людских душах и сердцах, — нашептывал Кольсу ветер, опутывая его тело холодом. — Страж, посланный небесными богами пожертвует собой ради жизни и процветания.

От Кольса к деве потянулись черные, слизкие щупальца, но она не дрогнула.

Принц стоял на коленях, все еще держась за грудную клетку. Ледяное оцепенение растекалось от его ног, постепенно подбираясь к коленям и бедрам. Он не мог пошевелиться, словно не принадлежал себе, а той тьме, что обернулась острыми пиками, пытаясь вонзиться в тело светлого стража.

Каяма отбивалась от них, стиснув зубы и распахнув глаза. От ее рук исходило свечение, но стоило солнцу опуститься — мрак окутал ее со всех сторон.

Кольсу стало легче. Ночь — была его временем. Стискивающая сердце боль отпустила. Он встал с колен и смог дышать полной грудью.

Щупальца растеклись по твердой земле, укрыв ее черным холстом, а вместе с ней и мертвое тело Каямы.

Нежный, живой цвет ее лица сменился мертвенно бледным, взгляд потух — на принца смотрели голубые глаза, ничем не отличимые от человеческих. Золотая кольчуга исчезла открыв взору обнаженное женское тело со множеством тонких, шрамов.

В ней не осталось ни жизни, ни крови. Мертвая и никому ненужная смертная, павшая от силы тьмы, живущей в сердце Кольса. Он склонился над ней, провел по ее груди, плоскому животу. Пальцы замерли на длинном порезе: такие он видел у тех, кого проткнули мечом. Все ее шрамы — эти белесые и свежие порезы были одинаковыми и нанесены одним и тем же оружием.

— Ты так долго боролась со мной, хотя для нас в играх богов все могло быть иначе, — сказал не своим голосом Кольс. — У нас ведь получилось когда-то, но они отобрали твою память и все что

я считал своим, — спокойный, с легкой хрипотцой — кому принадлежал этот голос, тьма и… тело? Кольс не знал, он одновременно был здесь и не был. Его руки и ноги двигались без его участия, кто-то другой повелевал ними.

Он приподнял Каяму за плечи и уложил ее голову к себе на колени. Гладил черные волосы, поднося длинные пряди к лицу и вдыхая их травяной аромат. Касался губами ее мертвых губ, заглядывая в бесчувственные глаза.

— Мы скоро встретимся, дождись меня… — прошептал этот неизвестный и Кольс очнулся от сна-кошмара.

Тяжело дыша, стирая пот со лба, он посмотрел в окно за которым мирно светила луна.

Он не знал который час, но чувствовал, что не уснет, не сможет успокоить стук сердца, пока не увидит немую. Не обнимет ее.

Одевшись и выйдя на балкон, он осмотрелся по сторонам — пустынная лужайка, на которой от росы поблескивает трава. Едва уловимый шум воды в фонтане и дом, погруженный в крепкий сон. Чувствуя себя вором в собственном жилище, Кольс перемахнул через перила и окутанный черной дымкой, плавно опустился на землю. Магия впиталась в тень принца и замелькала, повторяя движения хозяина.

До деревни он бежал без оглядки, сам не понимая, как не запыхался и откуда взялось столько энергии. Тоби, учуявший хозяина с воем преследовал его, пока Кольс не остановился в нескольких шагах от дома ведьмы.

«В такой час старуха вместе с внуком должны спать крепким сном, а спит ли она?», — он двинулся к деревянному забору, который его солдаты переделали и оперся о калитку заднего двора.

Каяма не спала, она стояла возле дуба, прижавшись к его стволу, смотрела на луну, но взгляд ее был не пустым или безмятежным, а тревожным. Кольс понял это по сведенным на переносице бровям, поджатым губам и тому как пальцы девы напряженно лежали на шершавой коре.

Он подошел к ней, двигаясь нарочито медленно, чтобы девушка не испугалась или не атаковала его, но она даже не вздрогнула, когда он встал перед нею.

Ее рот раскрылся: она хотела ему что-то сказать, но Кольс услышал лишь тишину.

— Ты чувствуешь, как что-то может случиться? Тьма действительно вернулась? — спокойно спросил он, положив горячую ладонь на ее холодную руку, сжав пальцы, а затем переплетя их и поцеловав.

Каяма переминалась с ноги на ногу, как и прежде, абсолютно босая. Подол светлого платья пропитался росой и лип к ее щиколоткам, опутывая их, ее грудь взволнованно вздымалась. Шнуровка на ней развязалась и Кольс видел, как свет от луны освещает женскую шею, ключицу, укрывшись в ложбинке между грудей.

— Мне приснился кошмар, в котором я или не я… убил тебя своей тьмой, — он опустил взгляд вниз и тяжело вздохнул.

Его щеки коснулись ее нежные пальцы, погладили отросшую за время его жизни вдали от замка бороду и легли на мускулистую грудь.

— Не знаю, как мы связаны, почему меня тянет к тебе, но я не хочу, чтобы ты погибла. Ни ради света, ни ради тьмы или тем более людских жизней. Я не дам тебе пожертвовать собой, — последнее он сказал твердо, смотря в ее глаза, чувствуя на себе нежный взгляд.