Молчание Апостола
Шрифт:
– Переверни его спиной вверх, – приказал Нико, пряча пистолет в карман своих мешковатых джинсов. И, увидев, как Эннио достает из нагрудного кармана куртки стилет, протянул руку: – Дай сюда. Это работа не для тебя. Это смертный грех, брат.
Оттащив неподвижное тело от наружной двери, Нико протянул спутнику ключ, приказав: – Открывай настежь! – и в ту же секунду вонзил стилет под лопатку воина «Братства Пия». Резким движением он выдернул клинок и, убедившись, что кровь едва проступила на сутане, подхватил прелата под мышки и, словно щенка, с легкостью вышвырнул
Вдвоем они внимательно осмотрели пол тамбура. Ни капли крови. Нико удовлетворенно кивнул и, приглашая Эннио жестом двигаться за ним, направился в соседний седьмой вагон. Прежде чем последовать за старшим товарищем, Эннио захлопнул наружную дверь и снова закрыл ее на ключ.
– Каждому инструменту – свое назначение, – наставительно говорил Нико, идя вдоль коридора. – Мой Боуи незаменим, если нужно рассечь горло или выпустить кишки. Стилет – аккуратен и бережлив. Лишней крови не прольет. Вошел – вышел, края ранки сомкнулись, и все дела. Ты согласен со мной?
– Конечно, Нико, – послушно откликнулся Эннио.
Раздался даже не скрежет, а визг тормозов, поезд тряхнуло, и вот так, толчками он начал останавливаться.
– Похоже, что-то случилось, – озабоченно проговорила Эли.
– И, похоже, это что-то связано с нашим прелатом из «Братства Пия», – добавил Артур. – Кстати, из тех двоих, что прошли за ним, тебе никто не показался знакомым?
– А должен был? – удивилась Эли.
– Разве ты не помнишь бойню возле заднего двора Ланселот Плейс между «черными» киллерами и группой странных мусорщиков?..
– Когда «черные» перекрыли нам движение, я сразу же упала на пол «Ройса», – смущенно произнесла Эли.
– Я не падал, поэтому видел почти всё. Так вот, мусорщик, битой сломавший руку целившемуся в нас киллеру, был почти карликом, но добрых два ярда в плечах. Примерно как тот, что прошел вместе с курчавым красавчиком мимо нашего купе. И еще. Ты помнишь, что сказал нам охранник в Британском музее о тех двоих, что вынесли икону, восстановленную покойным Джорджем Митчеллом?
Артур на секунду закрыл глаза, восстанавливая в памяти тот момент, и голосом, в котором даже звучали интонации сержанта-охранника произнес: «Знаете, господин виконт, какие-то два типа, и довольно странных. Обшарпанных, таких не в каждый паб впустят. Впрочем, художники – богема! Мы насмотрелись всяких. Но один из них был действительно необычен. Низенький, буквально карлик, а плечи – раза в два шире ваших. Этакий Квазимодо. Но силы необычайной, это в глаза бросалось».
– Арти! – Глаза Эли округлились. – Ты запомнил всё до единого слова?
– Виконтесса, – МакГрегор галантно поклонился, – ведь вы это наблюдаете не в первый раз. Хоть каким-то даром я должен обладать. Ну, вот: эйдетическая память. Чаще всего – если речь о других людях – она работает на зрительные восприятия, словно фотографируя их. В редких случаях – и ваш покорный слуга один из таких – фиксируются образы, полученные и по другим каналам восприятия: слуховым, тактильным
– Весьма познавательная лекция, виконт. Но мы не закончили наш разговор, начатый в том ресторанчике с восхитительным Gelato.
– Я предложил бы подождать, Эли.
– Думаешь, подслушка?
– Да нет же. Поезд стоит. И стоит почему-то. Когда выяснится, почему мы стоим, и, когда, наконец, тронемся – продолжим и разговор. Поговорить нам есть о чем. Еще очень много точек над очень многими i не расставлены.
– Окей, – согласилась она и принялась смотреть в окно.
Раздался стук в дверное стекло. За ним стояли двое: проводник и полицейский.
– Вы позволите?
– Конечно, входите, – Артур придвинулся к окну, позволяя пришедшим сесть напротив друг друга.
Разговор был довольно коротким. Выходил ли синьор в тамбур? Нет. Видел ли синьор священника лет сорока с небольшим? Да, он заглядывал к нам в купе. Куда проследовал прелат? Вдоль по коридору, по направлению движения. А за ним…
Эли с такой силой вдавила каблук туфли в ступню Артура, что тот едва не завопил.
– А за ним… никто больше не шел.
– Благодарю вас. – Полицейский встал, отдал честь и вместе с проводником отправился обходить остальные купе вагона.
– Арти, – сердито сказала Эли, когда дверь за визитерами закрылась, – прости меня, но твоя эйдетическая память в подметки не годится твоей детской наивности. Ты помнишь, как ты раздевался догола в присутствии Айнштайна, рассказывая даже о том, о чем тебя не спрашивали?
– Виноват, сударыня. Едва не свалял дурака. – МакГрегор действительно покраснел. – Но нам неплохо бы узнать, что же все-таки случилось.
– Тронется поезд, узнаем. Как думаешь, проводник расскажет?
Артур рассмеялся.
– Он же итальянец! Даже просить не придется!
Стук в стекло двери купе. Артур сделал проводнику приглашающий жест. Тот вошел, поблагодарил и, тяжело опустившись на сиденье, снял фуражку, положив ее на колено.
Поезд шел с приличной скоростью, колеса равномерно постукивали на стыках.
– Думаю, мы войдем в график? – произнес МакГрегор, чтобы как-то разрядить ставшую обременительной тишину.
– О да, синьоре, за это можно не волноваться, – откликнулся проводник. Он достал платок и вытер пот со лба, хотя в вагоне работал кондиционер, и температура была вполне комфортной.
– Этот полицейский… – пытался направить разговор Артур. – Должно быть, произошло что-то действительно серьезное?
– Очень мягко сказано, синьоре. За двадцать лет работы я о подобном даже не слыхал. И надо же, из моего вагона… Подумать только, священника, слугу Божия…
Артур негромко переводил, хотя Эли, похоже, уже начала понимать итальянский, пусть и на самом базисном уровне.