Молчание Апостола
Шрифт:
– Вот! – Артур ткнул рукой в направлении стеклянного куба с вывеской «Connessione mobile»! «Мобильная связь» – то, что нужно!
Продавец, он же консультант, встретил их у самого входа.
– Что будет угодно синьору и синьоре?
– Сущий пустяк: одноразовый мобильный телефон, – ответил Артур. – Производитель роли не играет.
Продавец помрачнел.
– Прошу прощения, но боюсь, ничем не смогу вам помочь.
– У вас нет одноразовых мобилок? Что же это за «Мобильная связь»? – Эли была не на шутку удивлена.
– Bene, –
Продавец подошел вплотную к МакГрегору и почти шепотом произнес заговорщическим тоном:
– В Калабрии – нигде.
– Capito [79] , – кивнул Артур. Продавец медленно закрыл и открыл глаза, словно одобряя такую понятливость заезжего покупателя.
– Эли, – МакГрегор взял подругу за руку, и они двинулись вдоль по Corso по направлению к Реджо Чентрале – Центральному вокзалу.
79
(Итал.) «Понял». (Прим. переводчика)
– Ты что-нибудь понял? – спросила Эли.
– Конечно.
– И?
– Ндрангета.
– Это что-то вроде пиццы «ндуйя»?
– О, нет. Это далеко не так вкусно. Все знают сицилийскую мафию, многие знают неаполитанскую Каморру, но Ндрангета гораздо менее известна, хотя и мощнее, и богаче Каморры и Коза Ностры вместе взятых.
– Но причем здесь разовые мобильники?
– Думаю, Ндрангета запретила их продажу в провинции. А их запреты не нарушают, это уж точно.
– Но почему запрет?
– Гораздо труднее найти стукача или внедренного агента, если он пользуется одноразовым.
– А как ты узнаешь, обычным или разовым сотовым пользуется, ну, скажем, вон тот подросток со скейтбордом?
– Есть сканнеры, специально «заточенные» под эту задачу.
– Capito, – кивнула Эли. – Кстати, я заметила, что произнося «Ндрангета», ты переходишь практически на шепот.
– Здесь это слово шепотом и произносят, – парировал Артур, – хотя предпочитают не произносить вообще.
– Что ни день, то открытие, – хмыкнула Эли. – Выходит, дон Вито Корлеоне мелкая козявка в сравнении с тутошними провинциальными головорезами.
Они неспешно шли вдоль Corso – неспешно, хотя МакГрегор пару раз бросил взгляд на часы.
Внезапно в переулках между сверкающими магазинами началось какое-то суетливое движение. Почти в каждом из этих переулков стояли африканцы с лотками, на которых были разложены всевозможные украшения: дешевая бижутерия, этнические поделки, и прочее в том же духе, с непременной табличкой: «Uno Euro» – «Один евро». Сейчас африканцы лихорадочно собирали свое добро, негромкими, но встревоженными голосами
Артур и Эли уже подходили к вокзалу. У огромного стеклянного куба Реджо Чентрале стояло десятка полтора серых полицейских машин. Артур в нерешительности остановился.
– Мне это не нравится.
– Арти, неужели ты думаешь, что вся эта суета из-за нас? – улыбнулась Эли.
– Нет, но все же… Впрочем, на поезд нам так или иначе надо идти.
Поднявшись по ступенькам, они вошли в здание вокзала. Проходить на перрон предстояло через металлические вертушки. Их было шесть или семь, и у каждой из них стояло по два полицейских, проверявших не только билеты, но и документы у проходящих к поезду пассажиров. Артур и Эли обменялись взглядами и пожали плечами: а что делать?
Подойдя к вертушке, у которой стояла миловидная стройная девушка в полицейской форме и ее коллега с внушительным выпирающим животом, наша пара протянула полицейским билеты, после чего Артур полез в карман за паспортом.
– О, нет, спасибо, – среагировала девушка. – Проходите, прошу вас.
– Благодарю вас, – ответил Артур и, оглянувшись, увидел, как у других вертушек полицейские ковыряются в сумках африканцев и тщательно проверяют документы у типов явно арабской внешности.
– Прошу прощения, – не удержался Артур, – а что происходит? Что-то случилось?
Толстяк-полицейский рассмеялся.
– Происходит воскресенье.
– И это значит?..
– И это значит, что в Реджо поторговать всяким барахлом съезжаются толпы иммигрантов-нелегалов, чтобы вечерним поездом отбыть в те норы, где они до поры прячутся.
Артур осмотрелся еще раз и увидел, как двое полицейских повели двух африканцев к машине. По дороге один из них вырвался и на полной скорости понесся через вокзальную площадь. За ним тут же бросилось несколько стражей порядка.
– Воскресенье, – повторил толстяк, пожал плечами и, улыбнувшись, сделал приглашающий жест: – Проходите, прошу вас.
Эли и Артур прошли на перрон. Поезд уже стоял у платформы.
– Но это же расизм, – фыркнула Эли.
– Это закон, – поправил ее Артур. – А эти иммигранты потому и называются нелегалами, что закон нарушают. Кстати, ты давно была в родном Париже?
Эли грустно хмыкнула:
– Если меня обуяет ностальгия, то проще ехать в Каир. Там французов, наверное, больше. И уж арабов меньше наверняка.
– Вот видишь. Итак, восьмой вагон…
Они шли вдоль поезда, посматривая на освещенные номера вагонов. Возле восьмого стоял проводник в щегольской форме и фонариком в руке. Осмотрев их билеты, он сказал:
– Вагон кушеточный. Можете выбирать любой отсек. Народу сегодня не будет много.
– А как же та толпа, что рвется сюда? – поинтересовался Артур.
– Для того там и стоит полиция, – спокойно отреагировал проводник. – А здесь последний заслон, то есть я. – Взявшись за козырек, он надвинул фуражку на лоб, приобретя еще более воинственный вид.