Молчание леди
Шрифт:
Гленда помогла ей одеться и отвезла на вокзал. Как Гленда рассказала мне потом, всю дорогу она думала о том, что должна поехать с Айрин и убедиться, что та нормально устроилась. Она еще при мне предлагала Айрин, чтобы одна из сиделок поехала с ней в Истборн, но Айрин отчаянно замотала головой. Затем она впервые заговорила. Указав на себя пальцем, она сказала: «Все в порядке». Это было всего лишь бормотание, но мы ясно расслышали сказанное. Еще раз она заговорила со мной, когда я взял ее за руку, помогая сесть в такси. Она произнесла медленно и нерешительно: «Спасибо… вам». И с тех пор я не видел ее вплоть до вчерашнего дня, когда она вошла в этот кабинет, —
Джеймс покачал головой, не в силах поверить услышанному, и очень тихо спросил:
— А что же ее тетушка? Айрин поехала к ней?
— Да, поехала, но поскольку целую неделю от нее не было никаких вестей, мы с Глендой отправились следом. Мы покидались с этой женщиной. Боже! Моя ненависть к ней была не меньше, чем к Бейндору. Айрин приходила к ней. Да, и тетушка подтвердила, что племянница была у нее, но ей очень скоро указали на дверь. Она заявила, что Айрин была пьяна, или приняла наркотики, или еще что-то в этом роде, потому что она ничего не говорила, а только написала на бумажке несколько несвязных слов. Одно было «беда», потом «муж не понял». И что же она ответила этой несчастной измученной женщине? Что она — замужняя дама и должна вернуться к мужу. В любом случае, сама она собиралась переехать из Истборна в Йоркшир, так что нечего было на нее рассчитывать… Знаешь, что я ей сказал?
Джеймс покачал головой.
— Надеюсь, смерть ваша будет долгой и мучительной.
— Прямо так и сказал?!
— Да. На тот момент ничего хуже я ей пожелать не мог.
Джеймс поставил локоть на подлокотник своего кресла и подпер голову рукой. Оба молчали, пока Джеймс не спросил:
— И ты даже не догадываешься, где она была все это время?
— Не имею ни малейшего представления. И мы не узнаем ничего, если она не заговорит раньше, чем умрет. Но я твердо обещал себе одно: она увидит своего сына до того, как это случится.
— Ах да! — Джеймс сел прямо. — Сын. Как ты думаешь, кик он поступит, когда узнает?
— Посмотрим. Но я уверен, что он совсем не такой, как его отец. Он не похож на него внешне и ведет себя по-другому.
— И еще у него, судя по всему, большая сила воли, раз он смог отказаться работать в фирме отца и стал учиться на врача. Где он сейчас?
— Не знаю. Думаю, в Лондоне, в какой-нибудь клинике при институте или университете. Как я понял, он собирается стать пластическим хирургом.
— Сколько ему лет?
— Дай-ка подумать. Ему только-только исполнилось четыре, когда все случилось, а это было двадцать семь лет назад, в 1928 году. Ему, должно быть, около тридцати, он всего на пару лет моложе тебя. Сейчас он, наверное, уже врач-консультант. Но я точно не знаю, когда он начал учиться. Мне лишь известно, что в Оксфорде он был до двадцати двух лет или около того. Скоро мы все выясним.
— Когда ты собираешься к нему наведаться?
— Это зависит от того, что станется с Айрин. В нынешнем состоянии она вряд ли будет способна кого-либо узнать. Но боль гораздо сильнее не покидала ее все эти годы, ведь единственное, что она произнесла, — это два слова: «Мой сын», и я понял, что она хочет его увидеть. А потом она сказала: «Он придет». Как будто она была уверена в этом. Мне очень интересно, что в том сверточке, который она не выпускает из рук. Он мог бы помочь нам узнать, где
Но совсем скоро ему удалось узнать все, и знание это пришло к нему таким же удивительным путем, как и одна нежданная посетительница. История, которую она поведала Александру Армстронгу о том, где и как Айрин провела последние двадцать семь лет, была едва ли не более странной, чем та, которую Александр только что рассказал своему сыну.
Часть вторая
1929–1955
1
Белла Морган закрыла дверь дома номер десять по улице Джинглс, потом повернула налево, прошла несколько ярдов и вставила ключ в замок ржавой железной калитки, ведущей в широкий двор. Его зрительно уменьшали груды поломанных деревянных ящиков из-под фруктов и гнилые овощи, раскиданные там и сям. Чистая дорожка вела через центр двора к каменному строению, в торце которого располагалась большая прачечная. Толкнув дверь, Белла крикнула двум людям, спавшим там на тонких соломенных тюфяках:
— Эй! Поднимайтесь и займитесь делом!
Один из мужчин сел, протирая кулаками глаза, и пробормотал:
— А сколько времени, Белла? Ведь еще рано.
— Оно-то рано, — ответила она, — но в самый раз, пора тебе отправиться к Робсону и посмотреть, можно ли раздобыть товар приличного качества. Вчерашний был еще ничего, но не приноси такой, как позавчера. Ну-ка, пни там Прыщавого. Этот проспит до самой смерти!
Теперь второй мужчина закряхтел, потянулся, громко зевнул, сел и сказал:
— Боже! Все бы отдал за чашку чая!
— Получишь, когда выполнишь первую работу. Ты знаешь все входы и выходы — отправляйся сейчас же!
— Суровая вы женщина, Белла.
— Я была бы еще суровее, если бы не заперла на ночь эту чертову калитку, правда? Тогда они улеглись бы тут спать поверх вас в два слоя, сами знаете.
— Я только ополоснусь, Белла, а то от головы уже воняет.
Это сказал крупный мужчина, который как бы нависал над толстой невысокой женщиной, и Белла уступила:
— Ладно уж, Джо, но не вздумай тут долго плескаться. Ты ведь знаешь Робсона, он вполне может продать часть товара тем, кто приплатит за лишний ящик. Мы заключили договор, но я ему не доверяю. И еще, повторяю вам обоим: двор нужно очистить, иначе вечером не получите ни еды, ни ночлега.
— А что, если я приду на склад, а у Бейкера будет для меня работа? Что тогда делать, Белла?
— Ну, как хочешь, — Белла широко ухмыльнулась, — тебе решать, будешь ты сегодня здесь есть и спать или нет. Что касается тебя, Прыщавый, думаю, тебе пора прекратить играть на улицах на своей свистульке или разучи на ней пару новых мелодий. На твою выручку и курицу не прокормить. Должны же быть еще какие-то возможности заработать, которые не приведут тебя в тюрьму.
— О, Белла! — Мужчина меньшего роста покачал головой. — Мы уже говорили об этом, нет? Я вам рассказывал, что был там один раз, но больше не собираюсь. В любом случае, если я смогу дать копам наводку, то получу больше, чем несколько медяков.
— Да, получишь больше! — перебила его женщина. — Но такова же вероятность того, что тебе перережут горло. Бандюги доберутся до тебя, я тебе точно говорю. Ладно, давайте, пошевеливайтесь.
Двое мужчин послушно выкатили из ворот длинную тележку. Женщина последовала за ними. Она заперла за собой калитку, прежде чем открыть дверь дома, закрытую на механический замок.