Молчание пирамид

Алексеев Сергей Трофимович

Трава в степи выгорела, пожухла и идти было легко. Горизонт не просматривался, он ориентировался лишь по складкам местности, и все равно была опасность сбиться с выбранного, параллельного дороге направления, закружиться по степи — в памяти еще ярко стояло его колоброжение по пустыне, и не поспеть к утру. Когда начался крутой спуск в первый лог, за которым уже и в темноте виделась стена черного пихтача, Самохин облегченно вздохнул и расслабился. За логом он углубился в лес примерно на километр и встал, чтоб дождаться рассвета: а то спрячешь, потом сам не найдешь…

И неожиданно откуда-то нанесло дымом костра. Несколько

минут он вглядывался сквозь частокол деревьев, затем осторожно прошел вперед и оказался на берегу второго, глубокого и заболоченного лога, в котором когда-то чуть не застряла «Нива». На другой, открытой, стороне тлел огонек и смутно белели палатки — ничего себе, нашел подходящее безлюдное место! Поскольку где-то справа была дорога, Самохин пошел в обход слева, и пока перебирался через лог, начало светать. Он даже не задумывался, кто мог встать тут лагерем; в любом случае, прятать здесь суму было нельзя, и следовало уйти дальше еще километров на пять.

По мере того, как светало, он шел быстрее, к тому же чащобное чернолесье сменилось старыми вырубками с молодым смешанным лесом. Он уже высматривал место для тайника, но потянулись чахлые сосняки, и это означало, что где-то впереди то самое огромное болото, обойти которое или перейти нигде, как по дороге, невозможно. Самохин немного отошел назад, поближе к пихтачам и двинулся в сторону дороги. Дуплистых и еще стоящих на корню деревьев не попадалось, зато было много толстого ветровала, вывороченного с корнем, встречались даже завалы старого колодника, где можно было спрятать суму, будь у него хотя бы кусок пленки: куда он не совал руку, везде было сыро. Наконец, он нашел сухую и укромную нишу под двумя перекрещенными выворотнями, и прежде чем прятать, пошел к дороге, чтобы точно отбить место. Бетонка оказалась километрах в двух, и все бы ничего, но вернувшись назад, Самохин битый час рыскал по краю старой вырубки и не нашел больше этих выворотней.

Спрячь вот так, и потом сам не отыщешь…

Он ушел поближе к дороге и прочесал все пространство километра на два вперед и назад и обнаружил еще одну, неприметную с виду, сухую и надежную щель в наклоненной толстой осине, лопнувшую у корня. Месторасположение ее относительно дороги он примерно знал, поэтому без разведки наконец-то снял суму, замотал ее лямкой, вложил в тайник, как в сейф. Однако не отошел и полусотни метров, как увидел совсем свежие порубки: степные жители здесь готовили дрова, и насколько хватал глаз, всюду стояли белые поленицы.

Самохин забрал суму и отправился на другую сторону дороги, где казалось, лес гуще и укромнее. Часа через полтора он присмотрел толстую и уже сохнущую сосну, стоявшую особняком среди других: на высоте трех метров от земли зияла дыра от когда-то вывернувшейся большой ветки — первое дупло! Он снял ботинки, залез, цепляясь за короткие, как гвозди, остатки сучков и пошарил рукой внутри: места было достаточно, чтобы спрятать не только будущее, но и прошлое с настоящим. Самохин проверил и разровнял дно дупла и уже хотел поочередно всунуть книги, скручивая их в рулон, однако обнаружил у себя на руке свежий мышиный помет.

Залез еще раз и достал целую горсть…

Возмущенный, он спрыгнул на землю, обошел дерево вокруг, тщательно осмотрел прикорневую часть и обнаружил ход — выгнившую дыру, величиной с пятак, которую тут же и забил обломком сучка. Затем поглядел на зияющий черный глаз дупла и

вдруг понял, отчего нищий пророк носил суму с собой: будущее, в каком бы оно виде не было, нельзя просто засунуть куда-нибудь даже на время, и нет такого места, где его можно надежно спрятать и потом ходить, будто ничего не случилось. Даже если замуровать в пирамиде и выставить охрану, покоя не будет. Записанное на бумаге или отображенное любым другим способом, оно становилось веригами, тяжелым камнем, и владеющий им вынужден повсюду таскать его с собой, как горбатый таскает свой горб.

Самохин разделся до пояса, укоротил лямку и надел ее на шею — сума оказалась на животе. Нижнюю часть ее он спрятал в брюки, до отказа затянулся ремнем, после чего надел рубашку, пиджак и превратился в слегка пополневшего мужчину с небольшим брюшком. Если все время поджимать живот и чуть клониться вперед, то почти незаметно. Правда, и дышать трудно…

Все равно идти по дороге он не отважился, и шел лесом вдоль нее, пока под ногами не захлюпало болото, поросшее угнетенным сосняком. Больше всего он опасался угодить в «окно» и намочить книги, так что скоро пришлось выбираться на кромку, откуда просматривался слоеный пирог насыпи. Выбрав сухое место на вспученном, мягком торфянике, Самохин залег в багульник и распустив ремень, достал первый том: наконец-то можно было погрузиться в будущее, пока в настоящем не наступит ночь.

Только бы их не перепутать…

Он успел лишь пролистать одну амбарную книгу, примерно со скоростью, как листал бы ее ветер; успел отметить лишь старательный и еще школьный почерк пророка да выхватить несколько отдельных, несвязанных фраз, как настоящее ворвалось надсадным гулом автомобильного мотора. Самохин захлопнул книгу и приподнялся…

Зеленый УАЗ с кузовом «буханка» выкарабкался из грязи и остановился на дороге — почти напротив, и всего в сотне метров. Из машины никто не выходил, но двигатель заглушили. Несколько минут было тихо и вдруг в собственном кармане пиликнул телефон, отмечая сигналом принятое сообщение. Не отрывая взгляда от дороги, Самохин вынул трубку — связи не было, и, естественно, никакого сообщения! Но в это время из УАЗа выскочили сразу три человека. Двое побежали по дороге в разные стороны, а третий пошел точно к кочке, на которой лежал Самохин.

Вычислили, пробили, засекли хитрый аппарат адмирала! Который надо было выбросить еще где-нибудь в аэропорту!..

Под прикрытием кочки можно было отползти в кривой и приземистый сосняк, а там встать на ноги и бежать, однако неторопливая, энергичная походка идущего к нему человека и его фигура показались знакомыми. Ни трико, не черного костюма дорожной стражи, ни маски — брезентовая куртка, резиновые сапоги, идет не агрессивно, отмахиваясь от комаров…

Самохин спрятал книгу в суму, затянул ремень, застегнул рубашку и встал, будто на низком старте.

И вдруг узнал — Плюхач!

Когда расстояние сократилось до двадцати шагов, Самохин встал и отдышался. Будущее не позволяло пресмыкаться и гнуть спину, сдавливая живот и диафрагму…

Помощник раскинул руки.

— Ну, наконец-то!.. С раннего утра засекли, гоняемся, а ты как заяц!

— Ты откуда? — спросил Самохин, поджимая живот.

— Я же сказал, вернусь! И вот вернулся с целой бригадой.

— Меня по телефону вычислил?

— Представь себе!.. Трубка у тебя в кармане продажная, сдала…