Молчание
Шрифт:
Эма взглянула на цифры.
– Видимо, я недостаточно публична, – усмехнулась она.
– Как раз ты – более чем. И хватило бы одного намека на гонорар, чтобы они тут же согласились. Ты сэкономила каналу много денег. Зато оплату за участие в этом балагане, как выразился Глеб Анатольевич, наверняка получил Герман Василевский. Думаю, в этом и есть главный смысл его участия.
– И тут погрел руки, – прокомментировал Глеб.
– Прайс для главных героев за участие в подобного рода сенсационных шоу – от миллиона и выше, – продолжала Яна. – А за общение тет-а-тет
– Мерзейший тип, – скривился Глеб.
Эма взглянула на салфетку, лежащую на столике.
«Не выбрасывай салфетку, она же почти чистая. Мы должны экономить», – вспомнила Эма бесконечное занудство патологически жадного Германа.
– Я все понимаю, – произнесла Эма. – Честь издательства и все такое. Но у нас есть экспертиза. Я – признанный автор своих книг. А Герман больше не написал ни одной. Разве этого недостаточно и так необходимо выносить эту историю на потеху публике?
– Я тебя прекрасно понимаю, – повторил Глеб. – Но экспертиза, которая подтвердила твое авторство, должна была быть изначально назначена судом. Мы ее сделали для себя. И если до суда дело дойдет, то надо будет провести ее заново и по всем правилам. И повторю – продюсерская группа приобрела права на создание фильма, он идет на федеральном канале – машина работает. Тебе ли не знать эту кухню. Доказать, что они купили краденое, будет не просто. И если сейчас, на этом шоу, можно будет как-то урегулировать ситуацию…
– Как, Глеб? – перебила его Эма. – Как ты представляешь урегулирование этой ситуации?
Он сделал несколько глотков кофе, аккуратно сложил салфетку в треугольник и промокнул ей губы.
– К примеру, если он признает, что взял за основу твою рукопись.
– Что? Ты себя слышишь? За основу чего? Рукопись и изданная книга – почти слово в слово. Изменены лишь имена.
– Вот видишь, уже не слово в слово…
Эма взглянула на него так, что Глеб, не выдержал и опустил глаза. Эма взяла свою сумку и направилась к выходу из гримерки, бросив на ходу:
– Я больше не желаю слушать этот бред.
Глеб подскочил с дивана и перехватил ее за руку.
– Подожди! Я прошу тебя, останься. Если он будет продолжать вопить на всех каналах, что ты прячешься, и тебе есть что скрывать – все мгновенно нарастет снежным комом. Я прошу тебя, хотя бы выйди, побудь там хоть несколько минут! И если все это тебе покажется невыносимым – развернемся и уйдем. Но мы должны выйти. Прошу тебя.
Дверь распахнулась, и в комнату шумно вошел адвокат Алешкин. Популярный защитник звезд, он как всегда был в очках оригинальной формы, алой бабочке и на полном позитиве.
– Всем добрейшее-милейшее! – поприветствовал Алешкин. – Я готов разделать этого вашего лжеавтора, как моя бабушка – селедку на форшмак. Экспертиза у нас на руках, но! Мы должны понимать, что она не имеет полной силы. Мы сможем ее использовать лишь как козырь во время предстоящей беседы. И если Герман Василевский все-таки решит подать иск, то придется делать новую, по всем судебным протоколам.
– Это я и пытался объяснить Эме, – сказал Глеб.
–
– Да, – кивнул Глеб. – То есть, нет. Юрист Василевского в очередной раз сообщила, что они готовы к мирному обсуждению, но только на прямом эфире.
В этот момент дверь в гримерку открылась, и манерный парень с ухоженным лицом срочно попросил всех на выход.
Раздались громкие аплодисменты, и Эма в сопровождении Глеба и адвоката Алешкина вышла в зал.
– Встречайте! Знаменитая на весь мир писательница, автор мистических детективов – Эма Майн! – торжественно произнес Влад Бессмертный.
Эма окинула взглядом зал. От волнения ее сосуды сузились и перед глазами замелькали черные мушки. Многолетняя работа с психологом была готова рассыпаться в прах, как только Эма поняла, что сейчас, лицом к лицу встретится с виновником своих кошмаров.
Ладони вспотели и, что ужасно, начали дрожать. Эту мерзкую дрожь никак не удавалось унять и Эма, присев на край дивана, зажала руки меж колен.
По совету Глеба она надела строгий брючный костюм и лаковые лодочки, которые ужасно жали. Но Эма не ощущала боли в ногах. Другая, намного сильнее, расположилась выше, раздирая душу отточенными иглами.
– А сейчас я приглашаю в студию человека, который готов посягнуть на авторство романов Эмы Майн. Встречайте – Герман Василевский и его адвокат Виктория Воронец! – задорно произнес ведущий.
Эма вжалась в диван, чувствуя, что ее начинает тошнить. Герман вышел в зал походкой победителя. Подурневший, полысевший, с неизменной трубкой во рту и в шарфе, подаренном Эмой, он выглядел значительно старше своих лет.
Следом за ним вышла женщина с зализанными в хвост жиденькими волосами и алыми губами на немолодом лице. На ней был костюм, сильно замятый на животе и туфли на толстой подошве, взгляд выдавал следы хронической усталости.
Герман, всегда отрицающий в одежде смешение стилей, был одет довольно нелепо даже для поклонников эклектики. Классические брюки со стрелками, клетчатая бабочка и застиранная рубашка не вязались с летними тканевыми кедами, из которых торчали худые щиколотки в серых растянутых носках. Герман, который трепетно относился к своему внешнему виду, сейчас выглядел очень неухожено.
Он остановился напротив, занес одну ногу на ступеньку подиума и наклонился вперед. В лицо Эмы ударил гнилостный запах из его рта.
– Привет, дорогуша.
Эма отвела взгляд и молча, кивнула.
– И что же вы так активно от меня скрываетесь? – произнес он, насмешливо обратившись на «вы».
– Господин Василевский, держите себя в руках, – произнес Алешкин. – Не надо превращать встречу в цирковое представление.
Но именно это и было нужно Герману. Он развернулся к залу и театрально развел руки в стороны.
– Да просто хотелось бы знать – почему они изволят скрываться. Наверное, есть на то серьезные причины? Сначала из Питера сбежали, теперь на очную встречу не вытащишь.