Молчите рефери!
Шрифт:
– То есть, более ночных побудок не было и сложных ситуаций тоже? – Ева с удивлением посмотрела на меня.
– Нет… и бессонные ночи и сложности и курьезы, всего было более чем, предостаточно. Просто я научилась уворачиваться. – И со смешком добавила, - хотя форма регбистов очень помогла бы в первое время.
– Только не говорите, что в этом и заключался секрет вашей успешной работы с Богданом Петровичем!
– Не скажу. Но признаюсь, что он научил меня держать удар не только словесный, но и физический. Мы тренировались друг на друге:
– У них был своего рода симбиоз. – Заметил Леша.
– И очень продуктивный, как все мы понимаем. Три книги, и две методики, когда вы успевали? В книгах передан материал не только физических тренировок, но и психологическая подготовка к сложностям.
– Все это было написано после окончания моей учебы, а до того я по максимуму набрала материал.
– И опытным путем перепроверила его на клиенте. – Добавил мой замечательный.
– Это был самый дорогой клиент, бесценный и терпеливый.
– Кто, папа? – тихо изумился Леша.
– Да. – Подтвердила я, так же тихо добавив, - если не смотреть на некоторые нюансы, лучше него не было.
***
– И почему ваша мама не в курсе? – этот вопрос Богдан Петрович задал мне в лоб в первый же день моего обитания в его доме.
– Не в курсе чего?
– Вашей панической боязни мужского общества, и обморочного состояния в случае прикосновения.
– С чего вы взяли, что у меня что-то такое есть?
– Оля, - оборвал он укоризненно.
– У меня все в порядке Богдан Петрович. – Клятвенно заверила я, отступив, как только он сделал шаг навстречу.
– И это называется «все в порядке»?
– Да.
– С трудом верится.
– Придется поверить. – Произнесла я, не зная куда отступить. Его вопрос застал меня у лестницы, сзади перила, справа тупик, слева проход, а в нем как идол стоит Богдан Петрович с вопрошающим взглядом.
И нет, чтобы отстать по-хорошему. Я только с учебы вернулась, а он тут как тут еще и список вопросов придумал давно:
– А с массажами как?
– Что с массажами? – насторожилась я, ожидая нового подвоха. – С ними все в порядке.
– Вас кто-нибудь массировал?
– Ну, конечно, да.
– Мужчина?
– Нет. – Ответ был резким и прозвучал громче, чем следовало.
– Спасибо за ответ. – Богдан Петрович развернулся и начал спуск с лестницы. – Ужин в седьмом часу.
– А вы во сколько ложитесь?
Он остановился на последней ступеньке и с удивлением обернулся ко мне:
– А вам зачем это знать?
Я постаралась выдержать профессорский тон, произнося:
– Сеанс массажа производится спустя два часа после еды.
– Он мне не нужен, я прекрасно себя чувствую. – Ответил мужчина, который только что очень аккуратно спускался с лестницы, отслеживая каждый шаг, чтобы ноги не подвернулись.
– Вот чтобы прекрасное самочувствие длилось дольше, я жду вас сегодня после 21:00. – «Настойчивость, тактичность и еще раз настойчивость» - вот что говорят психологи
– Где будем проводить сеанс? – задала вопрос, не дав ему и слова вставить.
– В моей комнате, - Богдан Петрович ответил с ходу. И тряхнув головой, попытался поставить меня и мою инициативность не место.
– Оля… я вам говорил и повторю еще раз, сегодня у меня на вечер другой план.
– Тогда внесите в этот план 20 минут на составление нового распорядка дня, включающего сеансы с личным массажистом. Расписание необходимых тренировок на вашем столе.
– Обсудим за ужином. – Отчеканил он и чуть не навернулся, сойдя с последней ступеньки.
Очень хотелось сказать: «Вот! Видите, тренировка нужна!», но во избежание новых разборок, прикусила язык и тихо скрылась с места происшествия. Кажется, уходя, я слышала его смешок.
За завтраком Богдан Петрович был хмур и возможно зол. Он поблагодарил повара, пожелал нам с Серегой приятного аппетита и начал весьма агрессивно съедать содержимое своей собственной тарелки. Мне же кусоку в горло не лезет, Видя, как едят немногословные сотрапезники, вспомнила, как мы с Димкой реагировали на злого или же пьяного отца. Так же нейтралитет и молчание, медленно переходящее в молчаливую забастовку. И слова ему в этом состоянии не скажи, и сложных тем не поднимай, хотя, вопросы раз за разом копятся. А ты в доме безголосая и терпишь, сцепив зубы, а проблема не уходит, она в таких условиях способна лишь нарастать. Я, погрузившись в нелегкие воспоминания, откинулась на стул и уперлась невидимым взглядом в стену, возле уха Сереги.
– Оля, в чем дело?
– А это вы мне скажите: в чем дело? – не выходя из размышлений и не поворачиваясь к нему, ответила я.
От хозяина дома повеяло раздражением: - А я жду ваших объяснений.
– А вы уже поели?
– А вы думаете, что сидя рядом с вами можно есть? – прищурился Богдан Петрович.
– Наверное, нет. Как и с вами. – Заметила я, погладив скатерть рукой.
То, что нога Сережи аккуратно, почти с любовью толкнула мою под столом, я проигнорировала. Если мы собираемся работать, то мы работаем, а не даем поблажки. Но дав себе еще несколько секунд на размышления, я уверилась, что этот разговор следовало провести тет-а-тет с самим клиентом, хотя кто мне даст, с его-то загруженным графиком. Я поднялась из-за стола и почти шепотом предложила:
– Я пойду, а вы заканчивайте.
Он, отложив приборы с резким звоном, повторил вопрос: - В чем дело?
Пришлось сесть. Проигнорировать такой тон себе дороже. И все-таки я медлила еще несколько секунд, прежде чем обернуться к клиенту.
– Вас не устроил созданный мной график, понимаю, - я тут же сделала отступление, чтобы не оказаться в прямом противостоянии, – но без него дальше так нельзя.
– Если вы хотите договориться, то это был один из худших подходов к диалогу. – Вынес он вердикт и прищурился. – Еще попытки вывести ваш график на обсуждение будут?