Молитва любви
Шрифт:
— Ну какие могут быть неприятности, если я собираюсь приглядывать за девушкой всего на год моложе меня?
Нянюшка сдалась. Джина подозревала, что наиболее веским аргументом стало то, что в объявлении требовали «леди».
Одевшись не в черное (Боже, что стал Вы говорить дядя?!), а в синее платье и шляпку с ленточками того же цвета. Джина, а с ней и нянюшка доехали до Парк Лейн. Инглтон-Хаус представлял собой большое внушительное здание, с отдельными воротами для въезда и выезда и портиком у главного входа.
— Если вас мое мнение интересует, — ворчала нянюшка,
— По крайней мере этот домик симпатичнее, чем «Башни», — возразила Джина.
— В объявлении говориться, что жить-то придется в деревне. — Нянюшка предпочитала, чтоб последнее слово оставалось за ней.
Открыв дверцу, лакей вопросительно посмотрел на вышедшую Джину, которая сказала:
— Я по объявлению в «Таймс».
Теперь в его взгляде, как ей показалось, появилась некоторая доля удивления. Наконец он проговорил:
— Значит, вы приехали к мистеру Уодкинсу, мисс.
Он пробел Джину через холл, по коридору, открыл дверь и пропустил девушку в кабинет, который, как она поняла, занимал секретарь. В кабинете стоял большой письменный стол и множество шкафов.
— К вам тут леди, сэр, — сказал лакей, — по объявлению.
Лакей слегка тянул слова, и Джине показалось, что даже он не считал, что она подходит для этого места.
Она приблизилась к стопу, из-за которого встал мужчина. Джине подумалось, что он выглядит именно так, как и должен выглядеть секретарь. Легкий налет седины на висках, на носу очки, обеспокоенное выражение лица, свойственное человеку, в чьи обязанности входит решать множество проблем. Секретарь с удивлением посмотрел сначала на Джину, затем на нянюшку, которая стояла чуть позади Джины. На нянюшке было скромное серое платье и черная шляпка под цвет перчаток.
— Вы по объявлению? — вопросил мистер Уодкинс с явно заметным удивлением.
— Я прочла его в «Таймс» примерно час назад, — ответила Джина, — и сразу же приехала узнать, не подойду ли я на это место.
Говоря это, она подумала, что лучше было Вы сказать: «Приехала узнать, не подойдет ли мне эта работа». Но было уже поздно… и Джина робко добавила:
— Это моя… э-э-э… няня… Она со мной.
Мистер Уодкинс указал Джине на стул перед столом, и на другой чуть поодаль для нянюшки.
— Почему Вы вам обеим не присесть? — вежливо предложил он и сам сел на стул.
— Моя фамилия — Уодкинс, — сообщил он, садясь, — и я надеюсь, вам известно, что я являюсь секретарем графа Инглтона.
Джина широко раскрыла глаза: хоть она и не слышала никогда о графе Инглтоне, но подумала, что если граф — владелец скаковых лошадей, то она могла читать о нем в спортивных страницах.
Мистер Уодкинс взял в руки перо, и Джина поняла, что он жаждет услышать ее имя.
— Джина Борн, — представилась она. И тут же девушке пришло в голову, что если она получит это место, сообщать об этом дяде будет большой ошибкой. Дядя придет в ужас при одной только мысли, что она работает на кого-то, а не на него, и будет настаивать на немедленном увольнении.
Пока мистер Уодкинс
— Каким Вы бестактным вам не показался мой вопрос, — поднял глаза секретарь, — но тем не менее, не соблаговолите ли вы сообщить, сколько вам лет?
— Восемнадцать, — ответила Джина. Это мистер Уодкинс тоже записал и сказал:
— Я думаю, что пока его сиятельство дома, мне будет всего лучше сказать ему, что вы здесь. Я не знаю, намерен ли он выезжать сегодня, и если намерен, то я заодно справлюсь, примет ли он вас сегодня или перенесет встречу на завтра.
— Да, так будет лучше, — согласилась Джина.
Захватив свою записную книжку, мистер Уодкинс вышел из кабинета. Джина с улыбкой обернулась к нянюшке, подумав, что если из этой затеи ничего не выйдет, то будет хотя Вы о чем вспомнить, особенно имея неприглядную перспективу обитания в «Башнях». И она сказала себе: «Если меня не возьмут сюда, я постараюсь найти другое место. Уж лучше мыть посуду или полы натирать, чем жить под одной крышей с дядей Эдмундом!»
Мистер Уодкинс быстро миновал коридор, холл и, открыв дверь, вошел в кабинет графа. Это была уютная комната с застекленными книжными полками и картинами Стаббса на стенах.
Граф сидел в кресле, вытянув ноги к камину. Он просматривал спортивные страницы в «Монинг пост». Увидев вошедшего секретаря, граф произнес:
— Вчера Фавершем выиграл два к тридцати в Сандауне. Я здорово сглупил, не дав моим лошадям участвовать в забеге.
— Раз вы так говорите, милорд, — начал Уодкинс, — то как вы, несомненно, помните, Хьюлитт настоятельно советовал вам придержать Мэглай до скачек в Эскоте.
— Что мне не нравится в Хьюлитте, так это его осторожность, — заметил граф, с раздражением отбросив газету. — Уодкинс, вы подготовили мои письма для подписи? Я еду в город.
— Я предполагал, что вы захотите ехать, милорд. Однако причина моего прихода в том, что вас дожидается соискательница на место по объявлению в «Таймс».
— Так скоро?! — удивился его сиятельство.
— Объявление напечатали в сегодняшнем номере, милорд.
— А я и забыл проверить, — признался граф. — Ну, какова она из себя?
Вопрос застал Уодкинса врасплох. А его сиятельство быстро добавил:
— Если она страшна как черт и говорит на кокни, то я слишком занят и не смогу ее принять.
— Напротив, милорд, она молода и симпатична. Я даже позволю себе сказать, красива.
— А она тянет на леди?
— Несомненно.
Граф убрал ноги с каминной решетки и встал:
— Чего же мы ждем? Я хочу посмотреть на нее!
— Она пришла в сопровождении няни.
— Няни?! — поперхнулся граф.
— Наверное, мне следовало сказать, «в сопровождении старой доброй нянюшки»? — Уодкинс позволил себе улыбнуться.
— Боже мой! — Граф расхохотался. — Вам не слишком-то понравилось мое решение, а я докажу, что оно не так уж плохо. Если конечно это создание, описанное вами как «красавица», не собирается сыграть с нами какую-нибудь шутку.