Молитва отверженного
Шрифт:
Голубоватый луч фонаря выхватил из липкой тьмы чьи-то ноги. Карлсон спустился еще на две ступени. Прямо у лестницы лежал труп, раскинув в стороны руки. Между раздутых губ торчал сморщенный кончик языка.
Плач продолжался. Он показался странным Мурзилке. Что-то было в нем…
— Это, наверное, хозяин дома, — сказал Шон, толкнув ногой мертвеца.
— Гм… а это кто, по-твоему?
Сказочники оторопело глядели на развороченные останки человеческого тела.
— Я люблю тебя… — монотонно лилось откуда-то из глубины погреба.
— Он
— Все будет нормально…
И снова женский стон.
Шон осторожно двинулся вперед. Ему показалось, что где-то там замерцал огонек. Через мгновение он держал в руках сотовый телефон, на который шел входящий вызов.
— Не плачь. Я люблю тебя…
Напарники не видели, как фигура, лежащая у батареи в спальне, шевельнулась. Из-под тряпья высунулись руки, сбросили заплесневелый хлам. Человек с мобильником в ладони медленно поднялся на ноги, ударом ноги отфутболил в угол голову Станислава и направился к подвалу.
Пока Шон неверяще глядел на дисплей, Мурзилка с колотящимся сердцем осматривал кисть, почти оторванную от руки. Он видел Станислава Косенко всего один раз. Но наколки в виде перстней на пальцах говорили сами за себя. Это тело Стаса.
Но ведь голова его лежит в спальне. Тогда кто там, рядом с ней?!
Он оцепенел, фонарь в его руке чуть дрогнул.
«Почему мы не проверили тело в спальне?!» — заскрипел его внутренний голос. — Кто там, наверху?!»
— Оно было завалено тряпками. Никто из нас не видел, есть ли у него голова или нет, — тихо проговорил Карлсон. — Малыш! — окликнул он.
Шон с вялым видом шагнул к приятелю:
— Это телефон. Он записал свой голос и поставил его на входящий вызов. А еще я нашел бумажку. Смотри, что тут написано…
— Быстро наверх, — приказал Мурзилка. — Художник нас обдурил.
— Что?..
Договорить Малыш не успел. Его фразу прервал стук закрывшейся двери, ведущей в подвал. Сразу после этого послышался скрежет, будто что-то с усилием волокли по полу. Когда кулак Мурзилки ударил в дверь, она не шелохнулась.
В этот же момент плач, доносящийся с мобильника, прекратился, и телефон затих.
— Я штрафовал бы таких женушек за жалобы, — сказал мужчина в полицейской форме, на погонах которого поблескивали лейтенантские звезды.
— А что ты хочешь, Миша? — возразил ему прапорщик, управляющий служебным «Фордом». — Ну, поцапались, она его облаяла, он ей в глаз зарядил. Супружница сразу нам звонить, мол, помогите, убивают! Пока наряд приедет, они уже обнимаются. Начинаешь этого алкаша в отделение тащить, она тельняшку на груди рвет: «Не отпущу! Он хороший!»
Михаил усмехнулся, вспоминая недавний инцидент, когда домашний скандал перешел в мордобой. Супруга ни в какую не желала расставаться с подвыпившим муженьком, отчего пришлось пригрозить ей соответствующей статьей.
— Так что хорошо, если только половина вызовов оправдана, — проговорил
Треск ожившей рации оборвал его.
— Одиннадцатый, прием!
— На связи, — ответил Михаил и перестал улыбаться — судя по всему, предстоял очередной выезд.
— Отработайте адрес: поселок Обухово, улица Петракова, дом пять. Сегодня утром туда отправилась некая Тимирязева Алла Геннадьевна, работница ЗАГСа. Она должна была расписать одну пару, обратно не вернулась, на связь не выходит. Из Лефортовского отдела Москвы нам сообщили, что Тимирязева должна была оформить брак Денина Александра и Ковалевой Татьяны. Денин разыскивается за ДТП со смертельным исходом. Он угробил своего отца и двоих малолетних детей. С места аварии скрылся и теперь может находиться там. Проверь адрес.
— Вас понял, — заученно ответил Михаил.
— Отбой.
Лейтенант посмотрел на прапорщика:
— Все слышал?
— Ага. Обухово недалеко, минут пятнадцать езды.
Машина развернулась, пересекла двойную сплошную линию и увеличила скорость.
Мурзилка ударил в дверь плечом. Потом еще раз.
— Сука!.. Он что-то поставил сверху. Комод или шкаф, — скрипя зубами, сказал он и повернул свое потное, искаженное злобой лицо к Шону. — Надо было проверить мертвяка у батареи! Это был художник!
Малыш коротко взмахнул мачете и заявил:
— Отойди.
Карлсон посторонился, уступая место напарнику. Шон принялся рубить дверцу. Однако особого толка от его действий не было. Дверь была сделана из толстенных просмоленных досок, которые по своей твердости не уступали шпалам. Кроме того, в подвале попросту не было места для полноценного и свободного размаха. Шон помучился пару минут и оставил это занятие.
Наверху что-то зашуршало, потом на пол кто-то с грохотом поставил какой-то предмет.
— Эй, художник, — осторожно позвал Карлсон.
— Привет, — раздался голос Александра, спокойный и ровный.
Так держится успешный, уверенный в себе мужчина. Он попивает кофе за завтраком и ведет неторопливую беседу с членами своей семьи.
— Ты что такое задумал, а?
— Сейчас узнаете.
Сказочники обменялись напряженными взглядами.
— Эй, художник! — снова позвал Карлсон, но ответом ему были удаляющиеся шаги.
— Он куда-то свалил, — заявил Малыш и шмыгнул носом.
Карлсон испытующе взглянул на него:
— Послушай, приятель! Последние несколько минут меня беспокоит один вопрос. Как вел себя палец? Ты ничего от меня не утаил?
Шон отвел взгляд в сторону:
— Я не знаю. Ты ведь сегодня не проверял.
— Правильно. Мы проверяли вчера, нажравшись твоего волшебного валокордина, перед тем как пойти в гости к Кролику. Потому что он и киска с художником — одна и та же сказка. Именно поэтому сегодня я не доставал палец. Смотри мне в глаза!