Молодость на продажу
Шрифт:
На последовавшие объяснения с помощью карандаша и пальчиков, Леонид с чувством воскликнул:
– Восемь чудес света! Да и сам мир – самая загадочная диковинка во всех вселенных! Нам хватит здесь увлекательных исследований до конца жизни.
– Несколько спорное утверждение, господин Найдёнов!
– всё-таки мне повезло увидеть многократно больше иных миров, чем моему товарищу, - Но оно всё-таки близко к истине. Подобного нет нигде… Только вот всё равно не верю, что мы здесь застряли навсегда. Обязательно должен существовать проход в грозди иных вселенных.
После чего утроил собственное внимание, осматривая левую сторону
Сами они там точно не были. Ни в одном из множества миров. Грейя указала на участок моста метров через сто справа. Займа – метров через сто пятьдесят слева. Именно там находилась дорога к ним домой.
А вот дальше начались непонятки с увиденным. Нижние надписи девушки читали легко. Но когда я ткнул пальцем в символы и рисунки в середине таблицы, на меня посмотрели с недоумением и пожали плачами. Ради сравнения, мой палец потыкал в пустое место – точно такая же реакция. Чуть позже наши экскурсоводы решили, что я интересуюсь именно классификацией камня, из которого сделаны верхние лаги поручней. И тут же попытались как-то объяснить необъяснимое. Но тут и бумага с карандашом не помогла, только мы и поняли, что некие карьеры (разные!) откуда брали мрамор и особой прочности камень, находятся очень далеко друг от друга, практически на границах данной жилой области.
Уточнять я не стал, зато у друга поинтересовался, используя жаргон в доступном мне объёме:
– Ты что-то зыришь сверху, над каракулями надписей? – почему-то мне показалось важным не вмешивать в этот процесс познания наших спутниц.
– Замётано, чувак! – подстроился под меня Найдёнов. – Секу какие-то символы, в виде закорючек или циферок.
– А ещё выше рисунки рассмотрел?
Ответ прозвучал в виде сравнения с индейским национальным жилищем. То есть был упомянут вигвам. Это меня заинтриговало ещё больше. Как такое возможно? Местные не видят это вообще, или нечто доступно только йети? И грифонам, в том числе? Или нас вводят в очередное заблуждение? А если нет, то, что это нам даёт? Наши уровни с Лёней, тоже несопоставимы. Поэтому я вижу не в пример больше, чем он. А он – больше чем местные?
Только и мелькнула позитивная мысль:
«Если нечто видится только таким носителям симбионтов, как мы с Лёней, значит и отсюда имеются лазейки в наши миры. Просто местные аборигены, как и временные гостьи, об этом могут не знать!»
Напрягало повышенное внимание полиглотов к каждому нашему слову, к каждой нашей интонации, к каждому жесту. В ауре красавиц так и вспыхивала досада, когда мы вставляли в свою речь новые, несуразные слова или их производные из нерусской и нелитературной речи. Так что мы забыли о стеснении и правилах куртуазного поведения, мололи что попало, не гнушаясь самыми пошлыми словечками. Главное было при этом не рассмеяться и делать рожу, несоответствующую сказанному.
Ну и мост продолжали исследовать, пройдя по нему с
На что ещё обратил внимание: весьма неравномерно, через десять, а то и сорок пролётов, на перилах оставались свободные места, куда по логике можно было нанести новую таблицу. Что это? Нечто даже для меня невидимое? Недоработка строителей? Или свободные места для новых порталов? Как-то последнее размышление выглядит самым спорным.
Зато с самого моста, мы теперь прекрасно осмотрели на только основание для крайней опоры, но и всю отвесную стену пропасти, ограничивающую каньон. Там, на всех плоскостях, практически до самой поверхности долины внизу, просматривались тысячи и тысячи окошек!
Из последовавших объяснений, стало понятно, что мы видим город грифонов, расположенный в толще континента. Точно такой же город находился и с другой стороны моста. На вопрос, сколько там жителей, Грейя подумала, вспомнила наши обозначения цифр, и нарисовала «восемьдесят тысяч». Естественно, что стало нам интересно и количество йети с этой стороны. Тех оказалось в четыре раза меньше, всего двадцать тысяч.
Попытки нам объяснить, почему и для чего происходят поединки у моста между грифонами и йети – ни к чему не привели. Рисование каких-то ящиков или сундуков, детей рядом с ними – только вносило ещё большую путаницу. На их фоне наш недавний поединок – смотрелся вообще каким-то недоразумением. Следовало срочно учить местный язык. Или иметь под рукой не в пример больше бумаги.
Что я ещё понял, благодаря своему «оку волхва», так это неоднородность каменного массива, из которого состоял мост. В его внутренностях имелись многочисленные пустоты, тоннели и переходы. Однозначно, по ним можно легко пройти вдоль всего моста и выйти на другую сторону. Да там и окошки виднелись, если лечь на перила, перегнуться и глянуть Займа с нескрываемой досадой, пустилась в объяснения. Расшифровывались они примерно вот так:
– Ну сколько можно вам повторять?! Если ребёнок остаётся у йети, они его бросают в нужный мир с перил моста. Если дитя отвоёвывают грифоны, они его проносят во внутренние переходы, где существует дублирующая система возвращения омолодившихся лиц домой. Только там не бросают, а сажают дитя на выступ, и оно проваливается вниз. А уже потом…
Дальше вновь начинались непонятные сложности с сундуками.
– Ладно, ладно, - отмахнулся я от второстепенных сейчас знаний. – Самое главное скажи: мне с другом можно побывать внутри этих тоннелей и обследовать их?
Обе наши сопровождающие печально помотали головами. Ещё и на себя пальчиками указали. Мол, даже нам туда хода нет, табу. Только дети там бывают, и то не все. И не всегда. Нам – так и не довелось. Но, с другой стороны, там и нет ничего интересного. Только чуть иная форма возвращения домой, а суть совершенно одинаковая.
Осознав это, пришлось советоваться с другом и принимать решение:
– Надо пройти весь мост. До конца. Осмотреть обе стороны. Вдруг где и мелькнёт знакомый символ или рисунок. Как-никак, здесь около восьмисот порталов в иные миры и, скорей всего, не всеми здешние аборигены пользуются…