Молодость с нами
Шрифт:
которыми в изобилии его снабдила еще Елена Сергеевна прошлой осенью, было тепло и сухо, плащ, накинутый
поверх шинели, оберегал от холодных капель, густо падавших с ветвей. Костя, большой любитель естественной
истории, природы, шел, рассматривая древесные почки: что-то в них происходит, скоро ли начнут распускаться;
ковырнул сучком муравейник — обитатели его еще таились в глубине, в верхних слоях было пусто, понаблюдал
за тем, с каким упорством маленький пестрый дятелок
жука-короеда; сухая древесина, видимо, не поддавалась его усилиям, дятелок останавливался, с удивлением
озирался по сторонам и вскрикивал пронзительным криком.
Вдруг дятелок порхнул в сторону и на его месте оказалась большая черная птица — черный дятел, желна.
То ли он уже давно следил за возней малыша и она ему надоела, то ли появился с налета, — только он тоже
повертел головой по сторонам, тоже крикнул пронзительно, но более мощно, чем его пестрый сородич, и
клювом, подобным тяжелому кухонному ножу, так долбанул в сухое дерево, что только щепки брызнули по
сторонам. Потом он снова повертел головой, издал боевой клич, который, должно быть, обозначал: “Вот как
надо работать”, и улетел.
Маленький дятелок еще долго возился в развороченной древесине, вытаскивая из нее сонную жучиную
живность.
Костя бродил больше часу, все ему было в лесу интересно, все здесь кипело для него жизнью, хотя на
первый взгляд лес стоял пустой, мертвый. Костя размечтался, он вспоминал свои первые экскурсии с дедом,
отцом Елены Сергеевны, биологом и ботаником, от которого Елена Сергеевна унаследовала увлечение
биологией. Дед так умел рассказывать и так показывать, что природа перед маленьким Костей раскрывалась,
будто книга, напечатанная большими понятными буквами. Два человека, кроме отца, влияли на Костю в пору
формирования его интересов и увлечений: дед, заставивший полюбить природу, и дядя Вася, который своими
рассказами увлек Костю так, что Костя стал пограничником. Одно другому нисколько не мешает, рассуждал
Костя, граница — это природа; любовь к природе и знание природы только помогают пограничнику в его
службе.
Костя думал об отце, о том, что странно, как это отцовская профессия не увлекла его, Костю? Ведь отец
не меньше, чем дедушка и дядя Вася, любит свое дело, не меньше, чем они, рассказывал дома о своих
металлургических делах. Может быть, потому так получилось, что дед мог разложить перед своими
слушателями гербарии, коллекции бабочек, выставить из шкафа банки с диковинными существами, вывести
слушателей в лес, в поле; дядя Вася рассказывал истории, такие захватывающие, что поинтереснее, пожалуй,
историй Шерлока
насечкой или крошечный пистолетик, который умещался в обыкновенном портсигаре. А что мог показать отец?
Все его дела происходили на заводе, не повезет же он оттуда домой мартеновскую печь или слиток стали тонн в
пятнадцать весом.
Костины размышления были прерваны самым неожиданным и грубым образом. Два незнакомца в
пограничной форме шагнули из-за толстой елки, мимо которой только что прошел Костя, схватили его за локти
и стиснули с двух сторон. Костя рванулся изо всех сил, он опрокинулся назад, пытался хоть одного перебросить
через себя. Но незнакомцы тоже знали приемы борьбы без оружия и на Костины маневры отвечали такими же
умелыми действиями.
— Вот как получается, молодой человек, — услышал Костя знакомый голос, и из-за другой елки вышел
подполковник Сагайдачный. — Предположим, оказались бы тут сейчас не мы, а те… оттуда… — Сагайдачный
сделал жест в сторону границы. — Интересно, как бы вы выглядели. Вот и получилось, товарищ Колосов, что
вы плохо исполнили долг по охране государственной границы своего отечества. Стыдно?
Косте было втройне стыднее от того, что Сагайдачный не разносил его, не повышал голоса, а говорил все
это сухим, строгим, но ровным тоном.
— Будьте знакомы, — сказал Сагайдачный в заключение. — Подполковник Жданов и майор Орлов.
Приехали проверить нас, товарищ Колосов, как мы несем тут службу, как живем, как учимся.
Костя чуть не заплакал: вот так проверили, вот так выяснили, как он несет службу и изучает пограничное
дело! Разве он этого ждал, разве к такому готовился? Чего же они идут-то все молча, пусть бы ругали его, и то
бы легче было.
Вместо того чтобы ругаться, подполковник Жданов заговорил:
— Да, и у меня было аналогичное в такие годы, в такую вот пору пограничной желторотости. Так же
вышел один на южной нашей границе, в Средней Азии. Брожу в прибрежных камнях, разгуливаю. А уж вечер,
смеркается, звездочки вспыхивают в небе. Загляделся на одну, яркую такую, думаю, может, и моя Катенька
вышла на крыльцо, да и тоже смотрит на эту звездочку, вот и встретились наши взгляды в мировых простран -
ствах… Да, смотрю так и вдруг слышу шорох, шаги. Присел за камнями. Идут четверо через речку на нашу
сторону. Силуэты их хорошо видны на фоне воды. В мохнатых шапках. Басмачи, кто же еще? Потом вижу —
еще пятеро. Что делать? Одному с наганом, в котором семь патронов, против девятерых? А ведь главное-то: я