Молох
Шрифт:
Жажда овладела им. Довольно быстро пир превратился в обжорство, и Анхель даже не сразу понял, что опустошил все образцы в холодильнике, беспечно разрывая пакеты и выпивая драгоценный багровый нектар чужой жизни.
Его разбудил под утро визит хозяина фургона, который турецкая полиция обнаружила всего за шесть часов.
Владельцем столь гастрономически прибыльного бизнеса оказался, как ни странно, вампир. Своего первого встречного жителя ночи Ангел узнал сразу: тот вцепился в него клыками как дикий зверь, со свистом разрезав воздух. От неожиданности
Несмотря на сухое тело и средний рост, Анхель не уступал более мощному противнику, защищаясь от нападок. Ломая спинами лабораторную мебель, они катались по полу, отбивая друг другу ребра, пока незнакомец металлической треногой не пригвоздил спину Анхеля к полу, вонзив длинную опору для холодильника в правое легкое незадачливого воришки и обжоры.
— Ты хоть знаешь, чье это оборудование, идиот? — Взвыл разъяренный плечистый турок, сквозь глаза-щели калёным железом прожигая непривычно голубой радужкой на темном лице. — Мейстер казнит тебя, гавнюк. Считай, что ты встретил рассвет. Ты уже мертв, щенок!
Вялой рукой Анхель схватился за прут, от которого в груди до лопаток шло противное жжение, и толкнув себя ногами от пола, с треском вырвал прут из отверстия в ковролине. Отбросив железку в сторону, он вдохнул полной грудью, чувствуя как заполняется кровью брешь в продырявленном легком. На губах проступил вкус металла, а в горле застряла багровая рвота.
Не удержавшись на ногах, Анхель упал на колени, заваливаясь на левый бок, и схватился за сердце, судорожно шаря свободной рукой по полу.
Он вновь почувствовал себя маленьким ребенком в доме отца и ощутил парализующий тело спазм в груди. Но Хуссейн и его забота и лекарства, которые не раз спасали мальчика от сердечной недостаточности в детстве, остались далеко позади. Анхеля окатил ледяной волной панический страх. А вместе с ним и отчаяние.
Противник еще орал ругательства и угрозы, возвышаясь над поверженным, блюющим на пол собственные кишки, парнем. Затем пару раз отвесил ему пинков по голове и, склонившись над беспомощным молодым вампиром, сгорбился, чтобы похлопать его по потемневшей от щетины щеке.
Сквозь агонию Анхель почувствовал как чужая рука по-хамски обшарила карманы его брюк, забралась в промежность и настойчиво огладила указательным пальцем ложбинку между ягодицами, взвешивая в ладони его хозяйство.
Через парусиновую ткань он ощущал наглые касания незнакомца в интимных местах, где даже сам касался себя со стыдом. В ответ на это Анхель мог лишь хрипеть и душить боль, задерживая дыхание. Пока шорох стягиваемых с него штанов не смешался с царапающим душу шепотом похабника, нависшего над его ухом.
— Говорят, солнце изжаривает тебя в пыль не сразу, и вся твоя жизнь успеет пролететь у тебя перед глазами: от меня до раздвинутых ног твоей мамаши.
Никогда
Острые зубы вонзились в шею обидчика в тот момент, когда Анхель захватил свою цель сузившимися до точки зрачками. Злоба сфокусировала его взгляд, а тело подчинилось команде: уничтожь его.
Он еще не убивал человека, но, когда ты вечно ходишь по краю, кто-то однажды должен стать первым. Воткнув пальцы под ключичные кости врага, Анхель рывком разорвал их в разные стороны, словно поделку из сухого тростника. В ладонях захрустели крошащиеся тонкие кости. А в сознании пульсировала жажда крови еще большая чем прежде. Она словно набат била по ушам, пока Анхель глотал фонтаном бьющую кровь, удерживая за череп разорванное тело мужчины, на губах которого застыл немой удивленный крик. Горло уже отсутствовало, как и рваные голосовые связки, лишь в предсмертных конвульсиях дергалась рука и подгибались пальцы.
Все тело Анхеля покрывала густая кровь, только спина осталась чистой, когда он, словно манекена, отбросил опустошенную мужскую оболочку. Голова вампира с глухим стуком врезалась в опору сиденья и сникла. Поскользнувшись на залитом полу, Анхель с трудом поднялся, подтянул мокрые от живота до колен брюки, и, бросив безжизненный взгляд на почти обезглавленное тело, вышел из фургона.
Лишь час до рассвета, и куда он теперь? Он слишком близко к дому Хуссейна, чтобы прекратить бежать. Ведь, если его поймают, то непременно сообщат в Бейрут, что он убийца. Он. Ангел. Лишил человека жизни! Что скажет отец, и как смотреть в разбитые горем и разочарованием глаза сестер.
Затаенный детский страх не уходить слишком далеко от дома напрочь покинул его.
На парковке рядом с ним стоял ягодно-красный спортивный автомобиль убитого. Такой за пару часов домчит до границы с Болгарией, а там можно морем перейти границу, и ты в Европе. Английский сносно он знал. Снова бежать, теперь в Германию. Узнать больше о матери, которая дала ему эту бессмысленную со всех сторон жизнь.
Нет, он не просто живет без смысла и пользы, он даже вреден для этого мира, думал Анхель, бросая автомобиль у побережья недалеко от северо-западной турецкой границы. Позади занимался пожаром рассвета весь азиатский мир, но Европа еще была окутана синевой ночи. Ему туда.
Прохладная вода почти не доставляла дискомфорта, лишь приятно сдавливала со всех сторон дрожащее тело и смывала следы его преступления. Он убил человека, вампира, не важно. Лишил его жизни. И если когда-то он еще тешил себя мыслями о возможном возвращении в отчий дом, когда овладеет контролем над жаждой, то сейчас надежда ускользнула навсегда. Убийце нет места в мире маленькой Самины. Она и отец боготворят созданную Всевышним жизнь, а Анхель — черная тень, загадочно исчезнувшего в прошлом брата. И эта тайна, которая никогда не должна быть раскрыта.