Молох
Шрифт:
Главный зал был роскошен в своей мрачной манере. Слева высился ряд высоких дверей из красного дерева, который отделял готическую бальную залу от столовой с банкетным столом из темного мореного дуба. Среди высоких свечей и блюд с закусками от Милы по центру располагались вазоны с папоротником и плющом. Длинный стол был причудливо сервирован и уставлен искусственными головами козлов или фавнов, увитыми плющом и выложенными зеленым мхом. Пустые глазницы козлиных масок пугали какой-то бездушной нечеловеческой эстетикой. Украсить рогатыми
Девушки, служившие в поместье, одетые в такие же платья, принялись открывать плотные ставни, и Саша через широкие окна увидела багровый закат над лесом, а за ним — последние лучи солнца, упавшего за горизонт. Пару минут она наслаждалась приятным полумраком, пока не включили электрический свет люстр, и комнату не затопили лучи теплого оранжевого сияния, отраженного от сотен маленьких хрусталиков под потолком.
Трое мужчин во фраках с инструментами уже заняли места возле лестницы, ведущей на второй этаж, и настраивались на концерт для струнно-клавишного трио, пока девушки выстроились в ряд у одной из стен.
Если бы Саша не знала, что под полом сейчас Ренат или Богдан копают последний тоннель с бригадой-смертников, то она бы решила, что попала в старинное красивое кино, где сейчас произойдет чудесный бал принцесс и ее выход в свет под звуки Чайковского.
Но Лебединое озеро, манерные скрипки и разыгрывающийся рояль в ее душе вызывали лишь диссонанс. Сегодня она стала участницей похорон, где трупы бросали в яму с экскрементами из-за того, что над ними господа хотели ублажить гостей танцами, музыкой и шлюхами.
Широкие двери отворились, и в зал неторопливо начали входить ряженые как на фотосессию мужчины. Сюртуки и пиджаки на половине из них смотрелись странно, будто эту одежду они примерили впервые, и только изображают в ней джентльменов.
Несколько мужчин были седыми, но большая часть до своей смерти не достигла и сорока. На одном из кавалеров Саша заметила что-то вроде медали или ордена: два перекрещенных золотых квадрата на бело-голубой ленте. О таком она когда-то слышала в детстве. Восьмиконечный аусеклис, которым вампиры награждали особо кровожадных и неистовых офицеров во время войны, был символом сверхчеловеческих садистских наклонностей его владельца.
Гости прибывали и занимали места под балконом и вокруг широкой лестницы. Кое-кто встал у перил, сунув руки в карманы, цинично рассматривая женщин. Другие принялись неторопливо кружить по залу и нарочито громко смеяться. Гектор выделялся, будучи выше на голову почти всех присутствующих. Несколько лиц она узнала, потому что уже видела их раньше на ферме, но остальные были ей незнакомы.
Саша, не поворачивая головы, нашла глазами Гектора. Он неторопливо поднялся по лестнице и, окинув взглядом наполняющийся зал, исчез за балюстрадой второго этажа.
Большинство
Музыка стихла, когда двустворчатые двери отворились, пропуская Гектора и довольно странную невысокую как будто бы женскую фигуру в плаще и капюшоне из багрового бархата. Лицо незнакомки было закрыто сетчатой маской непроницаемой для взглядов, а объемный плащ скрывал силуэт, поэтому невозможно было сказать, красива она или страшна, старуха ли за маской или юная девушка.
Публика разразилась аплодисментами, и несколько девушек тоже стыдливо захлопали в ладоши, переглядываясь друг с другом. Другие, служившие в поместье, решились рукоплескать так яростно, что Саше стало противно.
— Кардинал тепло приветствует новоприбывших и частых гостей Бранденбурга на ежегодном чествовании дара ночи и наших создателей, — раскатистым баритоном заговорил Гектор, слегка склонив голову перед присутствующими, собравшимися у балкона, — и рад видеть как доблестных и именитых героев войны, так и юные перспективные таланты нашего братства.
В этом году мы по традиции вновь принимаем в свои ряды желающих закрепить наш прочный союз с человечеством, служить в рядах братства за этими стенами и жить в Бранденбурге как дома, а не в гостях, на щедрых соленых берегах Балтийского моря.
Публика прошелестела сдержанными хлопками, когда Гектор замолк, и музыка вновь заиграла, стоило Кардиналу начать спускаться, чтобы занять место во главе стола.
Торжественная бла-бла-часть пролетела у Саши из одного уха в другое, пока она любовалась гармонией черт лица и фигуры Гектора, объявляющего праздник.
Под ритмичные скрипки он спустился по лестнице вслед за багровым плащом, и направился в сторону Александры, приветствуя гостей.
Трое бранденбургских надсмотрщиков встали у кресла Кардинала, дав понять, что аудиенции не будет, и глава желает молча наблюдать за торжеством.
Поэтому немного пообщавшись, мужчины начали выводить из шеренги юных девушек, бросавших откровенно приглашающие взгляды с самого начала вечера, и Гектор сквозь танцующие пары и беседующих устремился к Саше.
Она сглотнула, пытаясь замедлить участившийся пульс, когда неожиданно перед ней остановился светловолосый загорелый парень, краем уха уловивший сломанный ритм сердца.
— Инфирмат? — поколебавшись мгновение спросил он, рассматривая синеющее облако гематомы на шее.
— Нет. — Испуганно замотала головой Саша, отступая назад.
— Эта дрожит от страха, возьми послушную на первый раз. — К молодому человеку подошёл его товарищ в песочного цвета костюме тройке и, смерив Сашу оценивающим взглядом, похоже, остался не впечатлен худобой.