Молох
Шрифт:
Еще при жизни его матери он пристрастился пить крыс. Затем их таскала ему Вера, каждый раз оставляя в кармашке пальто найденного мышонка или попавшую в крысоловку хвостатую тварь. Лёня играл с ними, а затем ел их сырыми, высасывая из тощих шкурок весь сок.
Когда Ворчун и Фефел узнали об этом, рука не поднялась наказать мальчишку, ведь в омерзительной привычке не было Лёниной вины. Метаморфозы произошли с Леонидом в день обвала в шахте. Первым об этом догадался Ворчун, заворачивавший тела погибших в саваны для похорон в Яме. Сначала он решил, что обезвоженные трупы со следами зубов на коже, дело рук спустившихся в катакомбы
Он понял, кто выкопал тела людей из последнего тоннеля в ту ночь, когда на Сашу напали. Лёня, ведомый голодом, после отбоя был в шахте, и услышав Сашины крики, дождался, когда напавший потеряет к ней интерес, а затем приволок ее к ближайшему тоннелю, которым оказалось общежитие Ворчуна и его жен. Лёня никогда не был нормальным в том понимании, в каком ему сохранили бы жизнь доведенные до отчаяния люди. И опасаясь, что обезумевшая толпа линчует мальчика, которого неделю назад считала героем, он предложил спустить его в Яму. Надеясь, потом поднять его назад, когда тоннель будет открыт.
Веревка уже была готова. И на той петле, в которой только что хотели повесить несчастного ребенка, Лёня был отправлен вниз в зловонное чрево Ямы. Среди отбросов и фекалий, останков тел и мертвых крыс, по руслу подземной реки, Леонид по сквозняку выбрался на поверхность к каменной реке, в которой петлял бивший из подземелий родник. Вернувшись, он убедил Ворчуна спуститься и тот превеликим с трудом уговорил и вывел остальных на поверхность. Когда носилки с Германом вынесли под ночное небо, все вокруг было в дыму от горящего рва, и люди, решив, что горит лес, бросились к обрыву.
В тот момент, как Анхель и Герман добрались до бывшего дома Татарина, крыша и стены его уже были пущены на хитро скрученные тряпками без молотка сходни, спускавшиеся по скалистому обрыву к песчаному побережью. Жавшиеся друг к другу с полудикими взглядами люди, прятались под скалами, пока Фефел и несколько крепких парней скрепляли стропила с конька в плоты. Крики чаек предвещали скорое наступление рассвета, и Анхель с щемящим чувством в груди подумал, что с такой целеустремленностью люди переживут даже ядерную войну, а уж прячущихся в норы с рассветом вампиров и подавно.
— Только я не понял, Герман. Ты почему остался в лесу? — Уточнил Анхель, когда контрабандист устроился на широком деревянном полотне плота в самом центре, привалившись к канистре с питьевой водой.
— Так… Лёня. Он бросился к дому, думал, там мамка его да Саша сгорят. Я за ним, но через камни с такой ногой я не смог. Думал, дождусь или поползу назад, а тут ты, в подвалы идешь.
— Знаешь что. Ты собак любишь? — Решительно спросил Анхель.
— Я кошек люблю. — Как кот довольно улыбнулся Герман.
— Нет, теперь ты любишь собак. На вот тебе, Игорем звать. Бывай.
Анхель сунул Герману в ладонь теплый комок, совсем не похожий в серых сумерках на спящего щенка, и поспешил к лестницам, ведущим наверх. У него совсем не оставалось времени на поиски сопливого пацана, но он просто обязан был убедиться в том, что его догадка верна.
Глава 33. Последняя жертва Кардинала
— Знаешь,
Когда под натиском обратившегося в бегство войска шатер начал падать им на голову, Саша уцепилась за его шею, и он подбросил ее, устраивая поудобнее, чтобы бежать и карабкаться быстро, как только может.
— Ты всегда был дрянным военным, не потому что тебе не хватает смелости идти в бой, а потому что ты никогда не выполняешь приказы, — бубнил Хетт, выбрасывая вперед руку с дымовой шашкой. Плотное ж"eлто-коричневое облако повалило из баллона, звякнувшего об камни.
Под покровом густого дыма несколько темных силуэтов, отделившихся от основного войска, которое офицеры пытались вернуть в наступление, преодолели пролом в стене и направились в сторону поместья. С ног до головы замотанные в тряпки, скрывая лицо, они походили на бедуинов, перемещавшихся с туманом.
— Так ты и сам никогда не следуешь договоренностям. — Скорчил гримасу Жан. — Иначе бы ты сейчас был на левом фланге, вместе с Вегой.
— Вега не хуже нас знает, для чего мы здесь, и прикроет. Да и потом всегда можно разыграть гамбит с уткой.
— Что такое гамбит с уткой? — Подозревая, что ответ ей не понравится, спросила девушка, когда они пересекали ивовую рощу, оглядываясь по сторонам.
— Это когда в утке яйцо, а в яйце — пуля! Бам-бам! Владыка ранен в самое дорогое! Срочно нужна медицинская помощь! Утка старая, но иногда работает. Ранение в пах может выбить мужчину-вампира из строя на час или больше. Всё хозяйство надо собрать по кусочкам. Вообщем, времени у нас в обрез. Правда, потом действительно приходится стрелять в пах, чтобы главу не обвинили в трусости и дезертирстве во время войны. Имидж всесильных мира сего утомительная и болезненная штука.
Жан уловил краем глаза группу растерянных девиц в синих костюмах, которые, завидев их, перешли в атаку, и резко сменил направление.
— Нам точно нужен балласт? — Спросил кто-то из сопровождающих. — Если скинуть ее сейчас, то есть шанс избавиться от преследования.
— Она нам поможет выманить Молоха. — Хетт метнул в самую быструю Иву нож, и та с рукоятью меж глаз полетела на землю, по инерции сделав еще несколько размашистых шагов.
— Он же сказал, я ему не нужна! — Простонала Саша в ухо Жану.
— А ты бы хотела остаться там? — Тот несся сквозь высокую траву, как ужаленный. — Нет, я б тебя оставил. Только ты бы и десяти минут не прожила.
Лагерь за их спинами уже превратился в кровопролитное мессиво, в котором смешались свои и чужие.
— У меня есть кольцо! — Не унималась девушка, цепляясь за ворот пиджака, впивавшегося в напряженные плечи. — Мне разрешили уйти. Я-ему-не-нуж-на!
— Нужна-нужна. — Вставил Хетт. — Слишком настойчиво он тебя до этого спасал. А кольцо это бесполезно без хозяина, который тебя должен защитить. Аргия уже пятнадцать лет никто не видел, может его и в живых уже нет. Да что ж они приставучие такие! Сбросьте их!