Молох
Шрифт:
Мальчишеская рука легла Анхелю на запястье, и Кардинал вынул из его ладоней пустой кубок и бросил со стены вниз. Упав с трехметровой высоты, он с шорохом и булькающим звуком затерялся в болотистой почве, а отголоски плеска потонули в воде затопленного рва.
— Я буду сама смерть. — Сухо кивнув, ответил Анхель и поднялся, откинув плащ, глядя в сторону восточной внешней стены, где даже в ночном небе был хорошо различим темный дымок от взрыва, повисший в воздухе.
Острый слух вампиров уже улавливал отголоски битвы, когда Кардинал снял свой плащ и, отдав его Гектору, подал знак, и тот с пятью соратниками, покрыв своей ядовитой кровью клинок, спустился со стены и вошел в ивовую рощу. Оставшиеся на стене, приготовили
Отряд Гектора направился к центру разлома, и в темноте поглотившей их ночной зелени еще долго маячил красный оттенок плаща, мелькающий в такт его кавалерийской походке. Крики и визги врагов и сцепившихся с ними обезумевших от голода Ив резали слух, сильных духом призывая вступить в бой, а слабых робко замедлить шаги. Но Анхель уверенно повернул в сторону сторожевой башни, огибая разлом. Кардинала нужно было доставить на стену во что бы то ни стало.
Лишенный кровавого плаща худой подросток, облаченный в бурую робу, был едва различим на фоне стены и, притушив фонарь и взяв с собой лишь троих столь же незаметных в коричневых кожаных куртках парней, крадущимся торопливым шагом поднялся на лестницу, ведущую к сторожевой башне.
Анхель, не так давно недоумевал, как ребенок мог оказаться самым могущественным существом среди особей, общество которых построено на превосходстве силы. А теперь, зная, что хронологический возраст делает тебя живучим как таракан, а облик ребенка вводит в заблуждение врага, он понимал, почему именно мальчишка прожил так долго в мире кровожадных монстров и охотников на них.
Никто не прошел бы мимо ребенка в беде: его всегда впустят в дом, накормят, подвезут и помогут. Даже Ивы, заключившие с ним контракт на многие годы, в тайне испытывали к нему какой-то глубоко бессознательный материнский инстинкт, и он толкал их на самоубийственные жертвы во имя защиты ребенка, даровавшего им вечность и избавление от боли.
Многие считали его Святым еще до того, как увидят своими глазами. И нравственно незрелый Оскар один из первых, пал под его очарованием. Затем Уил. И даже Анхель, был готов убивать ради идеи, которую зародил в него той ночью своими пламенными речами древний вампир: идеи мирового баланса. Она подчинила бы логичному порядку хаос рождаемости и смертности. Уравновесила чаши весов между вампирами и людьми, дав обоим видам возможность выжить.
Каждый из них, в сущности, хотел благополучия. Одни лидеры призывали дать вампирам и людям того, чего те хотят для удовлетворения базовых потребностей, другие — дать то, что заработано трудом, третьи — дать всем по морде и силой привести мир к благополучию с точки зрения их собственной идеи “блага”. И пока мир, сталкивая коммунистов, капиталистов и националистов из обоих лагерей, спорил о цене материальных благ и способах их распределения, древнейший убийца людей признавал лишь одно благо — наличие будущего. И на этой стороне стены у Анхеля оно было.
А это значит, выбора у него нет, независимо от того, нравится ли ему в деталях будущее Кардинала или не совсем.
Он взглянул наверх. Там, скрытый каменной башней от тех, кто находился под стеной и у пролома, Кардинал с помощью фитиля керосиновой лампы слал сообщение на азбуке Морзе подходящим с востока войскам Азиатского владыки Прадипа.
— Эй, Молох. — Потуже затянул ремень один из парней, оставшийся с ним внизу. — А кто вкуснее: вампир, человек или инфирмат?
Воины, переглянувшись, ухмыльнулись, не тая издевки. Нервы были напряжены у всех, и смех лишь помогал удерживаться на грани между страхом смерти и азартом войны.
— Звучит как начало плохого анекдота, где в бар заходят трое. — Усмехнулся Анхель. — Отвечу, что, если пить из такой грязной шеи, как
Чей-то истошный крик разрезал ночную тишину, и все внимание обратилось туда, где за зеленой стеной скрылась группа Гектора.
— Стойте. — Удержал Анхель ринувшихся на подмогу. Кардинал уже спускался со стены вместе с охраной. — Сначала проводите господина под защиту внутренней стены. Снаружи она имеет заболоченный ров, если враг подступится к ней, кидайте в ров факелы и лампы. Мы пролили его по периметру соляркой из генераторов, которая загорится и не даст врагу подойти достаточно близко для прыжка. Евгений расставит часовых. Не покидайте дом!
Анхель сурово посмотрел на шутника с немытой шеей, который вмиг стал серьезным. Отделив от отряда десятерых, включая трех вампиров, Анхель, проводил взглядом удаляющуюся фигуру Кардинала в группе озирающихся по сторонам мужчин, и поспешил к пролому. К этому времени враги уже должны были понять, что Гектор в красном плаще не настоящий предводитель, и появление второго красного плаща в конец запутает убийц, посланных за Кардиналом.
Взволнованный Анхель не ожидал, что безумие, охватившее голодных женщин, давно уже переместилось за стены Бранденбурга, и через брешь по неразобранным завалам обломков стены армия синих кителей вывалилась наружу, бесконтрольно поглощая лагерь неприятеля, неожидавшего такого отпора. Неподготовленное к сопротивлению войско осаждавших, больше похожее на сброд ленивых футбольных фанатов, обратилось в бегство, увлекая за собой волну из сотен ополоумевших от голода женщин, хлынувшую из-за стены как полчище крыс.
Крик, который они слышали принадлежал одному из инфирматов Гектора, который стал пищей прямо под стенами, а рядом с ним умирала разрубленная им пополам Ива. Защитники резервации схватились между собой и с врагами в хаосе из окровавленных тел и изуродованных резней лиц. И, когда Анхель влетел в эту звенящую и вопящую массу, вгрызаясь во все, что движется, он оказался проглочен словно гигантской пастью клубком запутанных тел.
Слева и справа его сдавили корпусами чьи-то доспехи. Расталкивая их кулаками, он повалился на землю и наотмашь бил ножом по сухожилиям, кося своих и чужих направо и налево. Вырвавшись на свободу, с ошалевшим взглядом он понял, что плащ делает его отличной мишенью для врага. Он оттолкнулся от нападавшего верзилы и, размозжив тому ухо, кинулся к центру вражеского лагеря, чтобы беспорядок охватил как можно большую площадь. Где-то слева впереди пролетел второй плащ, Гектор с лицом залитым бурой кровью как разъяренный лев раскидывал нападавших, как и Анхель, не щадя никого.
Перехватив широкий нож поудобнее, ближе к лезвию, Анхель рубил им, продвигаясь к центральному шатру. Он не останавливался проверить, упало ли тело, и был ли противник убит или лишь смертеьно ранен. Ему было плевать.
Собачий лай, вопли умирающих и покалеченных разрывали монотонно звучащие нестройные команды офицеров. Битва превратилась в бойню, где Ивы как фурии без разбора группами нападали на все, что движется, оставляя после себя неопознаваемые обезвоженные тела. И в этом ночном кошмаре Анхель двигался к своей цели: шатру Хайтауэра.
Голодный рассудок его помутился, обострив все органы чувств до предела. Сквозь запахи крови, содранной древесной коры и едкого дыма ему вновь чудился аромат Сашиной кожи. Десны изнывали от жажды, вспоминая ее вкус на губах, и даже потоки крови врагов не могли утолить эту жажду, накрученную чувством необратимой потери.
Интуиция вела его к костру, где оставленные без хозяев стояли жестяные кружки и пара бутылок. Палатка Хайтауэра была пуста. Внезапно ближайший к нему полог откинулся и из него вышел высокий лысый африканец, тот самый, что был вместе с Итаном когда-то, африканский владыка Хетт. Со всех сторон костер обступали сражающиеся воины и Ивы кидающиеся словно дикие животные.