Молох
Шрифт:
Площадь Восстания, она же пресловутая Столица, имеет два выхода — на Невский проспект и на Московский вокзал. С последнего как раз таки разрослись бордюрщики (ума не приложу, как можно поребрик называть бордюром?!) в момент, когда ракеты упали на Питер. Около обоих выходов с эскалаторов стояли вооружённые до зубов бойцы. Двое проскочили мне на встречу около перехода к Маяковской. Больше намёков на «милитари стайл» не встречалось.
Я задержался ненадолго у перехода. Эскалатор вёл на Третью ветку, именно туда, куда точно не ступала нога человека. А именно, во владения Вегана. Стоя внизу эскалатора, я видел лишь белый
— Простите, что? — пристал ко мне какой-то нерус.
— Не понял.
— Слушай, да? Ты сказал: «Не может быть».
— Ах, я это в слух произнёс? Да ни разу вот на Маяке не был — решил я соврать, чтобы не вызвать подозрений. — А тут меня разделяют ничтожные метры. Но учёба превыше.
Кавказец глянул на депешу, сверкнувшую у меня в руках, после чего, видать, успокоился и пошёл своей дорогой. Только конфликтов с местными не хватало. Так, надо свериться с часами. 7:48 показывал зелёный циферблат часов на втором КПП Площади Восстания. Ок, чуть больше четырёх часов запаса в кармане. Надеюсь, хватит.
— На Техноложку, друг? — и откуда у москалей привычка называть всех друзьями и братьями? Да-да, нож в спину, в лицо уже известно, что.
— Так точно.
— Нам доложили, что ты с Чернышевской пришёл: с документами порядок, с осмотром вещей тоже. Но будь осторожен, на Пушкинской Минотавр.
— Прости? — я не знал, чему удивляться: любезности патрульного, то бишь представителя Царства, как они себя называют, или же препятствия в виде некоего Минотавра.
— Никто не знает, что это за существо. Половина из тех, кто идёт на обучение к мазутам, без вести пропадает. Другой половине везёт, так как уверяет, что никакого Минотавра в помине нет. Но мы то знаем, что он где-то там дремлет: то ли на станции, то ли в переходе к Пушкинской. Определить период Его сна невозможно, так как время исчезновений хаотично и не подаётся логике.
— Вот тебе и здрасьте — почесал я ножом репу.
— А он в аккурат поможет — подался вперёд второй часовой, глядя на холодное оружие — Мы хотели тут у тебя кое о чём спросить…
— Ашот, да не медли ты! — взял инициативу первый дневальный. — Александр, вы видели там Вано?
— Там — это где?
— Да не лукавьте. Где-где? На Чернышевской.
— Я не знаю, как он…
— Всё ясно. Вы и не смогли бы увидеть его лица так и так.
— Это почему же? — в принципе, я ожидал, что мне ответит патрульный. Сердце больно сжалось, жар овладел телом. Сколько себя помню, я не знал, что хуже: физическая боль или душевная. Ведь, когда я потерял Риту, то готов был отдать себя под нож тому фанатику, лишь бы возвратить возлюбленную. Возвратить часть души. Часть себя.
— Потому что он был в маске. Ведь Вано не только Властитель.
Патрульный выдержал паузу, глядя мне в глаза, после чего добавил.
— Он у нас и главный инквизитор.
Пока я думал, какую бы смерть избрать «Властителю всея Метро», как впереди замаячила Владимирская. Ни КПП, ни гермоворот, заслонов — ничего. Только ярко горел свет, поэтому фонарик тот час исчез у меня в кармане. Странно вообще, что на заброшенной станции работает автономный генератор. Кто же его тогда запустил? Не успел я обмозговать свой вопрос,
— Кто там? — позвал один из них.
— Свои — откликнулся я. Были бы путники последователями Исхода или же головорезами, то пришили бы без слов. Может, обойдётся всё?
— Хорошо, не стреляй!
Передо мной стоял квинтет солдат-бордюрщиков. Я их узнал по М-4, хотя двое вооружены не были. Один из них, что крайний слева, держался за левый бок. Я ему сочувственно кивнул головой. Второй находился в полуобморочном состоянии и без правой руки. Вместо неё перевязанная тряпкой культя. Так и так, я решил показать депешу и паспорт.
— Не спеши туда идти — заговорил один из них. — Мы со Второй ветки. Каннибалы развязали нам войну раньше времени. Застали врасплох! Нам пришлось сдать Озерки, Удельную… короче, все станции от Чёрной речки и далее на север. Это была мясорубка! Мы не готовы были сражаться во тьме! На Речке сейчас так вообще кладбище!
— Я понимаю. Но как вы здесь оказались?
— Петроградскую с Горьковской мы им не отдадим, там заслон покруче, чем на Чернышевской.
— Они и не сунутся туда — встрял другой боец.
— Даже жаль, что не сунутся. Так вот, нескольким жмурикам удалось прорваться через обе станции, пока в срочном порядке там не выстраивалась оборона. Мы не знаем, сколько их осталось, возможно, и никого, но эти сучьи выродки убивали нас один за другим. Подходили со спины и сворачивали голову!!! Мать вашу!!! Вон, Славка умудрился выскользнуть, но лишился руки, а Егору ножом… Чёрт! Чёрт!!!
— Олег, спокойнее — солдат, встрявший второй раз в монолог, положил руку на плечо москаля, после уже не спускал с меня глаз. — На Невском проспекте мы хотели запутать каннибалов, разделившись. Одна группа пошла напрямую к Восстания, другая, то есть мы, через Сенную с двумя пересадками. Так бы нас всех положили разом в тоннеле. План сработал — жмурики не стали разъединяться. Так мы дошли досюда. Вторая группа тоже возвратилась, слава Богу.
— А где они сейчас? Я имею в виду, каннибалы ушли обратно на Просвет?
— Жопой чую, вряд ли — отдышавшись, вновь заговорил первый солдафон. — Они где-то здесь. Будь аккуратнее, Александр.
— Постойте! — успел крикнуть я перед тем, как воители покинули бы меня в чреве тоннеля. — Как там на Владимирской, спокойно?
— Ну, как сказать. Сравнительно да.
— А Минотавр с Пушкинской — это правда?
— Вот поэтому мы и идём с двумя пересадками, а не через Техноложку. Удачи, друг.
По правде говоря, я никогда не задумывался, в честь кого была названа станция Владимирская. Чутьё подсказывало, что в память о каком-нибудь царе или деятеле дореволюционной России — той самой эпохе, о которой сведений у нас в метро не так много осталось. Питерская подземка, в отличие от сталинской московской строилась во времена Хрущёва. Может, в Москве сохранилось больше материала о тех временах, которые были до Сталина и Ленина. Если, разумеется, столицу вообще не сравняли с землёй вместе с её гигантом-метрополитеном.