Молох
Шрифт:
— Слово диггера — кивнул я.
— Эх, жаль вас отпускать — потёрла руки Мамонт. — Что ж, в знак уважения, да и на дорожку можно и рюмочку простого принять.
— Чума — в какой раз приходилось мне вынимать бойца из состояния анабиоза. — Что стоишь? Начисти коньячку!
Нашими проводниками стали одни из служащих погран городка: две молодых девушки и юноша чуть постарше Глеба. Представительниц слабого пола звали Аля и Саша, парня — Костя. По поведению юнцов я понял, что Аля, та, которая рыжая, крутила романом с Костей, ибо они, держась за руки, полезли в первую вагонетку.
В последний раз мне довелось окинуть взором несуществующую станцию метро Дунайский проспект. И станцией язык не поворачивался её назвать. Замурованное местечко, отрезанное от мира сего, с постоянным населением не больше десяти человек. Бетонная стена тупо вселяла животный ужас. Я хотел было позвать Чуму, но краем глаза всё же заметил его, сидящим в вагонетке за спиной у Саши.
— Чума, чтоб тебе Блокадник экзекуцию устроил над одним местом — бросил я в сердцах. — Тебе надо на шею вешать колокольчик, дабы точно знать, где ты.
— Я изначально здесь — выпытал я всё же из него предложение.
— Молох — позвала меня Мамонт, когда я перекидывал одну ногу в телегу. — Если задержишься на Бухарестской, передавай большой пламенный Рипли. Она президент той станции, хорошая баба. На фильмах только помешана, мечтает синематограф изобрести. Правда, в последнее время нервной немного стала. Все ждут бури, ибо затишье затянулось.
— Как знай. И у вас прям Амазония — устраивался я поудобнее. — Власть женщин.
— Хм, возможно. Так, шнеля, шнеля! Поехали, космонавты.
Дрезина пронзительно заскрипела, умоляя о том, чтоб её оставили в покое. Но, что поделать. Люди — эксплуататоры по своей натуре, вплоть до самых праведных. И большинство поступков, не считая тех, что на уровне семьи, делаются в свою выгоду, пусть даже бессознательно. Именно поэтому христиан я считал самыми большими лицемерами в истории. Или же, в нашем случае, «Исход», с которым у меня имелись личные счёты.
Костя и Ахмет гнали вперёд свою вагонетку, в то время, как мы с Чумой держались позади. Вопрос рельс, конечно, был решён. Девушки освещали нам путь и в то же время держали на изготовке М-16, навсегда позаимствованные у кавказца в качестве оплаты. Я не обратил внимание, какое оружие было у президента. Вроде бы, 357-й Магнум: точь-в-точь как у Грязного Гарри из одноимённого фильма. Через минуту мы оказались на том же самом месте, где находился эпицентр того плача. На сей раз стук колёс перекрывал любые звуки.
Я внимательно вглядывался вперёд и пока не наблюдал ничего подозрительного. Молоточек диггера колотил по всему, чему можно. Раны на лице зудели как после плесени. «Десять секунд, Молох, десять секунд»! — я не мог дышать. Именно столько потребуется дрезине, чтоб наткнуться с древним злом. Семь секунд. Я по-прежнему ничего не видел. У тебя пять секунд. Три, две. Что-то мелькнуло в свете фонарей. У меня в какой раз засосало под ложечкой. Я не мог дышать. Кое-как разомкнул присохшие друг к другу губы и крикнул: «ВПЕРЕДИ».
— Мы ничего не видим — попутно с нами, Ахмет с Костей прекратили вращать рукоятку.
— Смотрите
И тогда мы услышали плач. На этот раз звучал он отовсюду. Вот-вот, и нас зальёт водопадом слёз. Как заведённый, я вращал УЗИ по кругу, но не понимал, куда целиться. Вроде, всё пространство вокруг нас освещено как ёлка на Новый Год. Какого Лешего?!
— Покажись, сукин ты сын!!! — заорал я так, что эхо, кабы не париться, взяло себе отгул.
Ответ последовал незамедлительно, словно зло испугалось слов. Где-то я слышал такое, что привидения и загробный мир — это всего лишь мозг под действием страха рисует себе чудовищ. Подпитывает их своим испугом. Но сейчас около нас стояло реальное существо: маленький мальчик, чьи волосы скрывали лицо, а худоба была настолько сильной, что ему бы позавидовали узники Дахау. Кости просачивались через тончайшие слои кожи. Волдыри покрывали тело точно лунные кратеры. Мальчик не издавал ни звука, а только глядел себе в рельсы. Я впитывал ледяной холод от незваного гостя. Складывалось ощущение, будто перед нами стоял сам Сатана в человеческом обличии. И он медленно поворачивает голову в нашу сторону. Сальные волосы всё так же закрывают лицо. Я знал, что сейчас произойдёт. Чувствовал всеми своими вибрами. «УБЕЙ! УБЕЙ!».
— Дави его! — крикнул я, не жалея глотки. Открыть огонь я не мог в виду того, что мутированный ребёнок выбрал крайне неудобную позицию. Нажми я на курок, то с лихвой расстрелял бы всех, кто сидел в первой дрезине.
— Твою мать, Молох, мы столкнулись с Путевым Обходчиком… Настоящим — прохрипела Чулок, когда мальчик прыгнул на стену и, как паук, полез в нашу сторону.
Мы принялись шмалить по потолку, стенам, но мутант оставался на шаг впереди. Камни и известняк сыпались нам на головы, в то время как Обходчик перепрыгивал от стены на потолок и обратно. В какое-то время нашу вагонетку как следует тряхнуло и я почувствовал дыхание доисторического зла у себя в волосах. Когда последняя обойма была отстреляна, воцарилась гробовая тишина. Вокруг клубы пыли. Кусок стены с шумом отвалился позади нас. Благо, друг друга не перестреляли перекрёстным огнём.
— Мы его убили? — первым подал голос Костя.
— Потом разберёмся — не выпускал я инициативы. — А пока погнали! Быстрее!
Дружно мы навалились каждый на свои рукоятки и погнали дрезину подальше от сумасшедшего перегона. Не прошло и минуты, как Проспект Славы встретил нас буднично, как ни в чём ни бывало. Я наблюдал за тем, как Мамонт выползала из вагонетки и направлялась в нашу сторону. Я понял, что ожидать следует наихудшего, когда лицо президента кардинально переменилось. Маска отвращения взирала на нас. Я глянул на Костю с Алей, на Ахмета, прижимавшего кулак ко рту. Моя рука угодила в липкое. Я повернул голову.
Чума не подал вида, как будто его вообще не существовало. Чулок же прижалась изо всех сил ко мне. На заднем сидение спокойно восседала Сашка. Выше плеч ничего не было. Из уродливого обрубка шеи до сих пор стекала тонкими ручейками кровь. Красная жидкость мерно заливала весь пол. Только я хотел встать, как позади в тоннеле разверзся крик насытившегося Сатаны, а тело девушки сократилось в предсмертных конвульсиях. Хотя какие, чтоб меня, предсмертные, когда Саша — труп уже как десять минут?!