Молот Радогоры
Шрифт:
Я бы сказал, что «осознанная необходимость» — эта и есть Идея. И таким образом получается, что Свобода определена как Идея. Стало быть, Идея — это Свобода.
Внушив на генетическом уровне подобную установку, можно получить врожденный гражданский социализм. Люди будут рождаться свободными, а стало быть, идейными. Или наоборот.
И одного взгляда достаточно, чтобы обнаружить всю сложность социалистического строительства. К примеру, штурмовой социализм невозможен без силового перестроения общества и, разумеется, без силового влияния Идеи на общество. Гражданскому социализму, напротив, часто сопротивляются его же выдвиженцы, ибо «народная Идея» ограничивает их личную власть. Но есть форма, как бы лишенная внутренних противоречий. Это — тотальный
При тотальном социализме «Идея сверху» не заглушает гражданскую идею, а отвечает ей в жанре глобальной политики. Ведь нельзя же утверждать, что гражданская идея может сама управлять вопросами геополитики, мировой стратегии или национальным менталитетом. Гражданская Идея — это только единое, осознанное самоопределение народа. Разумеется, политическое. Хотя в представлении народа политическая сторона Идеи может быть вообще делом десятым.
Спросите у славян-лютичей, кстати, одного из самых грозных варварских племен, почему они к Х веку отказались не только от централизованной, но и от удельной княжеской власти? И это тогда, когда повсюду в Европе шла концентрация геоментальных сил и создание геополитических христианских блоков. Они ответили бы, что отказ от княжеской власти и есть способ сохраниться в рамках старой, народной традиции. Ведь принятие христианства как новой традиции лежало только на совести князей: Мешко I, Владимира Святославовича, Иштвана I, Гарольда II Синезубого, Олафа Трюгвассона, Вацлава Святого и других.
И эта позиция лютичей оказалась ошибочной. Если бы лютичи имели у себя «Идею сверху», весьма возможно, что до сегодняшних дней на карте Европы существовало бы еще одно славянское государство.
Тотальный социализм строится по принципу электромагнитной индукции, когда морально — этический потенциал Идеи обращается снизу вверх, а политический потенциал — сверху вниз.
Физика — удивительная наука. Она способна найти ответы не только на загадки Природы, но и объяснить причины общественных процессов. Взять, к примеру, такой вопрос: «Зачем нужно вообще полагаться на социализм?». Любой политик — социалист тут же станет упражняться в искусстве политической пропаганды, а физика без всякой предвзятости скажет вам, что социализм — это поступательная энергия, и, в соответствии с законом сохранения и превращения энергии, она не покидает общество, а только превращается из одного вида в другой или переходит от одного социально — исторического аспекта к другому.
Можно считать социализм кинетической энергией, тогда как проблемы, его создающие — потенциальной. Обратимость общественных процессов в целевые, идейно организованные программы и есть основа социализма.
Как вы думаете, что объединяет русских царей: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и, скажем, Павла I?
Подскажу: никто из них не был социалистом.
А вот Петр Алексеевич, известный как Петр Великий — им был. Сам по себе, без какого бы то ни было идеологического принуждения со стороны. По образу мысли, политическому темпераменту и историческому самосознанию. Его социализм насильственно вверг Россию в стандарты Западной Европы. Его социализм развернул такое государственное строительство, что Россия опередила свой собственный исторический ритм лет на 100–150. Из Средневековья в Просвещение. По воле одного человека. Это он стриг бороды боярам и менял их долгополые чикмени на европейские камзолы. Почему никто раньше не делал ничего подобного? Почему после него не нашлось среди престолонаследников ни одного такого же социалиста-реформатора?
Россия сопротивлялась Петру, сопротивлялась его реформам даже после смерти царя — социалиста.
Да, Петр был тираном, диктатором. Но это был диктатор-социалист, в отличие, например, от диктатора- самодура Ивана Грозного, который социалистом не являлся и все его деяния объяснялись только стремлением к собственной безграничной власти.
Заблуждался ли Петр? Это другой вопрос. Он рассматривает существо проблемы в качестве прилагательного, отвечающего на вопрос «какой?»: хороший — плохой, нужный — ненужный…
У нас другая цель: Социализм как имя существительное. Качество этого существительного — всегда частное дело истории. Впрочем, точно так же, как и качество иных форм общественного существования. Например, буржуазной демократии.
Ее сторонники в России так настойчивы в своих радениях о правах человека, что в пылу забот не замечают, как политическое влияние отдельной части народа — а именно либерально-буржуазной — на массовое общественное сознание выдается за подлинную демократию. Фактически, за каждым лозунгом Российской демократии стоит лицемерное вранье.
О каких правах вообще может идти речь, если в России никому не гарантировано право на жизнь? В 95–96 гг. В Москве только по официальной статистике ежемесячно убивали на улицах от 80 до 120 человек. И это в Москве, с ее отлаженной оперативной системой пресечения преступности и полицейского сыска.
А что прикрывает преступность, как ни либеральные формы общественного управления?
Или вот чисто «конституционная» свобода — свобода совести. В России она стала свободой христианства над совестью. Много ли вам приходилось в последнее время встречать атеистической информации? Это не к вопросу об истине, нет, это к вопросу о свободе совести. Свобода совести в буржуазной России — такая же иллюзия, как и сама совесть.
Меня всегда удивляло, откуда в России берутся бездомные? Если не считать беженцев из «горячих точек». Ведь система социальных гарантий еще недавнего прошлого создавала стабильный уровень средне терпимого существования. Откуда? Российская демократия отвечает на этот вопрос. Отвечает правом каждого потерять все разом: дом, средства к существованию, жизнь. Так что по-разному можно делать не только социализм, но и буржуазную демократию.
Однако только социализм способен сделать прорыв из нравственной нищеты и физического убожества в идейно — организованное бытие. Причем не обязательно коммунистическое.
Глава V. Великая варварская идея
Мы — последние варвары Европы. Мы — великая цивилизация варваров. Пусть это утверждение ущипнет чувство собственного достоинства эстетствующих культуралистов, мающих себя по западным меркам с головы до пят. Варварство для них — сочетание дикости, изуверства и примитивизма. Но ведь это только традиционное представление. К тому же навязанное главным антиподом варварства — эстетизмом. Однако традиционализм, как уже было установлено, далеко не критерий объективности. В данном случае выпячивается только одна сторона варварств — худшая. Нет нужды отрицать, что в этом смысле варварство отвратительно. Но не будем поспешны в выводах и зададимся целью заглянуть за ширму этого явления, дабы спознать всю его подноготную.
Варварство — это уклад жизни, при котором общественно ценимое находится внутри самого человека, составляя его естественную природу, в противовес культу ценностей внешнего мира, постепенно поглотившему человеческую душу. Это как бы исходные данные, дальше — цепочка причинно-следственных связей.
Необузданный дикарь, разоряющий гнездо античной культуры — вот привычный символ варвара, символ, в котором нуждается в первую очередь сама антика. Говоря житейским языком, — чтоб было на кого списать. Античности варварство нужно именно как символ. Как иначе оправдать богоявленность одних и неполноценность других? Цивилизаторскую инициативу, общественное прогрессирование и отсталость, упадок. Ведь все так очевидно.