Молот Солнца: Камень Нируби

Иванников Николай Павлович

— Это правда?

— Не в моих правилах лгать, сударыня.

Он так пристально смотрел на Ру своими яркими елочными глазами, что она в конце концов не выдержала этого взгляда и отвернулась.

В кабинет, переваливаясь с боку на бок, вошел легат Бадойя. Следом забежала, мелко семеня, девушка в темном платье с белым фартуком. Она принесла таз с водой и полотенца. Поставив воду на стол рядом с головой пастуха, девушка торопливо покинула кабинет.

— Что ж, пожалуй, начнем, — объявил легат, закатывая рукава до локтя. — Господа,

отойдите все от стола! — Он глянул на Ру. — Вас же, сударыня, хочу предупредить, что зрелище это будет не из самых приятных. Я бы не рекомендовал вам на это смотреть.

Ру согласно покивала, попятилась от стола, а потом и вовсе вышла за дверь. Крас и хозяин Йон остались стоять у камина. Лекудер отошел к окну и распахнул одну створку, впустив в помещение свежий воздух.

А легат Бадойя начал свое действо. Он погладил ладонью грудь пастуха, потом провел пальцем по центру грудной клетки, от горла до точки, где расходятся ребра, отмерил от нее расстояние в четыре своих пальца и сместился немного вправо. Слегка помассировал в этом месте, затем протянул Лекудеру кинжал Краса.

— Радо, протрите клинок «слезой раптора», — приказал он секретарю. — Бутылка стоит на антресолях.

Лекудер кинулся выполнять приказ, потом вернул кинжал легату и смочил полотенце в тазу. Старательно отжал, накрыл полотенцем живот Кэндера Фогга. Благодарственно кивнув, легат Бадойя еще раз слегка промассировал все то же место под ребрами пастуха, а затем быстро и коротко провел по нему самым кончиком кинжала. Плоть тут же расступилась, густая темная кровь в несколько струек потекла по боку мальчишки прямо на столешницу.

Секретарь Лекудер тут же вытер кровь полотенцем, а затем уложил его кольцом вокруг раны. Легат перехватил кинжал за лезвие и прикоснулся к кровоточащей ране камнем на его рукояти.

— Осимис гарло си проно! — произнес Бадойя громко. — Криволо си проно лита матре!

Первая часть заклинания была Красу знакома — она призывала магическую силу камня из глубины его недр. Это не было боевой магией, но зато она отлично сливалась с энергетическим полем живого существа, чья кровь вступала в контакт с камнем.

Но вторую часть заклинания он слышал впервые. А легат повторил ее еще раз, на это раз почти прокричал:

— Криволо си проно лита матре! Гарло! Гарло!

Кэтр от напряжения даже оскалил крепко стиснутые зубы, а рука его, сжимающая кинжал, задрожала. Из раны заструился кверху белый дымок, а Кэндер Фогг неожиданно вздрогнул всем телом. Нет, он не очнулся, не открыл глаз и, возможно, так и не начал дышать — создавалось впечатление, что все его мышцы вдруг свело в серии коротких судорог, заставляющих тело содрогаться и изгибаться.

В какой-то момент судороги прекратились, и Кэндер Фогг сразу же рухнул обратно на столешницу, совершенно безжизненный, как большая тряпичная кукла, и тогда легат Бадойя снова закричал:

— Криволо си проно лита матре! Гарло! Буона матре!

Пастуха мгновенно выгнуло

дугой. Казалось, что он даже воспарил над столом, хотя, приглядевшись, Крас понял, что он все же касается столешницы самыми краешками ступней и кончиками пальцев на руках. При этом через все его тело проходила мелкая частая дрожь, а сквозь сжатые зубы вдруг полезла серая пена. Глаза его по-прежнему были закрыты. Ползущая изо рта пена постепенно сползала ему на лицо, и тогда секретарь Лекудер протер его краем полотенца.

— Гарло… Черви земные, гарло!

Похоже было, что Бадойя уже не выдерживает напряжения. Рука, сжимающая кинжал, сильно тряслась, как будто пыталась выдержать какое-то невероятное давление, исходящее из тела Кэндера Фогга.

А потом из раны на теле пастуха брызнул фонтан. Это была кровь, и она залила живот и грудь пастуха, ровно как и столешницу, но не успел секретарь Лекудер сделать движение, чтобы ее утереть, как из камня в рукоятке кинжала вдруг вырвались три тонкие гудящие молнии. Концы их проникали в рану, дрожали и искрились, и в какой-то момент Крас увидел, что из раны начинает медленно выползать белая упругая масса. Она сопротивлялась, тянулась, но все же постепенно выходила наружу, собираясь прямо под камнем в трясущуюся каплю.

А когда последняя густая нить, протянувшаяся от капли к ране, оторвалась, легат Бадойя с протяжным криком махнул кинжалом в сторону камина. Белый сгусток залетел в него и упал прямиком на полыхающее полено. И сразу заплясал на нем, похожий на каплю воды на раскаленной сковороде. Повалил серый дым, послышался треск и даже какой-то писк, напоминающий мышиный. Языки пламени облизывали серую массу со всех сторон, а она словно бы отпихивалась и отталкивалась от них, но огонь был повсюду, и в конце концов он победил.

Сгусток сжался, покрылся коричневым налетом и растекся по углям пузырящимся слоем.

— Все, наскур издох! — сообщил Лекудер довольно.

А легат Бадойя подошел к креслу и совершенно обессиленно рухнул в него, свесив длинные руки едва ли не до пола.

— К червям наскура! — рыкнул Крас. — Что с мальчишкой? Он жив?

Легат глянул на него из-под приподнятых бровей, точнее — длинных складок над глазами, которые играли у него роль бровей.

— Мы просто уничтожили наскура, мэтр, иначе его пришлось бы сжигать вместе с телом мальчишки… Я немного умею лечить, но я не могу оживлять мертвых.

И тут, словно бы споря с этими словами господина легата, Кэндер Фогг на столе издал тихий стон. Бадойя подскочил с кресла, напряженно уставившись на пастуха. Тот снова застонал.

— А мальчишка крепкий! — воскликнул кэтр. — Хотя с виду и не скажешь… Радо, срочно найдите доктора Бека, а пока я сам попробую кое-что сделать… Господа! — он обернулся к Красу и хозяину Йону, притихшему в углу кабинета. — Я попрошу вас подождать за дверью. Метентар, вы не возражаете, если я еще на некоторое время оставлю себе ваш кинжал?