Молот Тора

Вяземский Юрий

17

На похороны Авальда Доброго и его жены приехал сам конунг Эйвинд Кривой Рот, хотя, как известно, путь от Нэрбу до Кармэя совсем не близкий. По всему было видно, что конунг горюет о смерти своего верного ярла. Рот его ни разу не искривился в улыбке, и слезы стояли в глазах.

Осиротевшего Хельги он усадил к себе на колени и объявил, что берет ребенка на воспитание.

Тогда еще здравствовала Астрид, мать погибшего Авальда и бабушка Хельги. А также были у юного Авальдссона двоюродные дядья. Все они

со своими людьми были готовы воспитывать сироту и прямо заявили об этом конунгу Эйвинду. Но тот возразил:

– Дед Хельги, Авальд Справедливый, когда-то меня воспитывал. Теперь настал мой черед воспитать его внука.

К этому Эйвинд прибавил, что помимо королевского воспитания он, конунг, когда мальчик повзрослеет, сделает его своим ярлом и даст ему большие земли в другой части Страны Ругов, а Северо-Западным Рогаландом пусть управляет Хрейдар, один из его дядей. Против этого предложения никто не стал возражать, особенно Хрейдар, которого сделали ярлом.

Авальда и Хельгу похоронили в кургане из камня и глины и укрепленного бревнами.

Перед тем как уехать вместе с конунгом, Хельги попросил, чтобы ему дали с собой плащ, меч и копье его отца.

– Знай, что, беря с собой эти вещи, ты возьмешь и родовую судьбу Авальдов. Тебя это не пугает? – заметила ему Астрид, его бабка.

– В моем роду не произносят такое слово, – возразил восьмилетний внук.

Некоторые из Авальдовых дружинников хотели последовать за Хельги. Но Эйвинд им запретил, сказав, что сидящий на конунговых коленях не будет испытывать недостатка в воинах.

Отправились

Как предсказывал драйвер Петрович, несмотря на свои гневные заявления и угрозы немедленно уехать, профессор Сенявин вместе со всеми отправился на рыбалку.

Завтрак съел молча. Ушел, ни слова никому не сказав. Но, когда Трулль, Митя и Драйвер облачились в рыболовные комбинезоны и вышли во двор, там их уже поджидал Андрей Владимирович, по форме одетый и готовый к рыбалке.

На радостные восклицания Драйвера и лучезарные улыбки Телеведущего, что называется, бровью не повел. И первым шагнул к воротам. Вид у него был такой, будто он один на базе, и во всем свете – один-одинешенек, и вот, решил в своем гордом одиночестве порыбачить и какую-то грустную думу обдумать.

Выйдя за ворота, широко и решительно зашагал к пирсу, стремительно отдаляясь от других рыболовов.

Петрович засеменил следом, сохраняя, однако, уважительную дистанцию между собой и Профессором.

Отставая от них, шли Митя и Трулль. Митя, страдая поясницей, ступал осторожно, прижав руки к бокам и изредка морщась. Александр сопровождал его.

Несколько раз Трулль попытался заговорить со страдальцем. Сначала сочувственно поинтересовался, как чувствует себя Сокольцев. Затем деликатно полюбопытствовал, часто ли Дмитрию Аркадьевичу случается бывать на рыбалке. В третий раз, когда Митя особенно сильно сморщил лицо, Трулль предложил им двоим вернуться на базу

и на его, Сашиной, машине съездить к врачу, в Приозерск, в Сосново, да хоть в Питер, если понадобится.

Первый Труллев вопрос Митя, похоже, вообще не расслышал. В ответ на второй глянул на Александра своими прозрачными голубыми глазами и жалобно улыбнулся. А на Сашино предложение сначала закашлялся, а потом ласково заверил Ведущего в том, что болезнь его совершенно не заразная.

– Да я не о кашле – я о спине! – в сердцах воскликнул Трулль. – Можно ведь сделать обезболивающий укол!

Митя лишь благодарно улыбнулся в ответ.

Профессор сел в лодку еще до того, как Драйвер ступил на причал.

Когда Сокольцев вползал в катер, Ведущий поспешил отвернуться.

Еще за завтраком договорились о двух вещах: ловить будут на те новейшие приманки, которые привез с собой Трулль, и ловить будут там, где Александр укажет, пользуясь своим эхолотом. По первому пункту договора Петрович не выдвинул никаких возражений. А по второму позволил себе заметить: «Но ты ведь мест наших не знаешь». На что Александр ему разъяснил: «Я, Толь, до того как пришел на телевидение, лет десять работал егерем на рыболовных базах». И Драйвер тотчас отозвался фирменным: «Не вопрос».

Стало быть, «парадом командовал» Александр: выехали в том направлении, которое он указал; замедлили ход там, где он скомандовал, и там стали раскрываться – выпускать поплавки, цеплять за тросы карабины и вставлять в них плетенки от спиннингов. Как и накануне, использовали все восемь верхних спиннингов и три бортовых: два справа и один слева.

Увидев новейшие воблеры, которые извлекал из своего рюкзачка Ведущий, Петрович восхищенно воскликнул:

– Ну, блин, раздуй вас горой, – охерительная красота!

Он коснулся одной из приманок и тут же отдернул руку, словно воблер обжег ему пальцы.

– Прям страшно дотрагиваться до такой красотишшы, – признался Драйвер.

– Толь, давай побыстрее насаживать, – скомандовал Трулль и, глянув на экран своего эхолота, добавил: – Тут под нами целая стая зачетных подонков.

– Не вопрос, – согласился Петрович и принялся ловко навешивать воблеры, которые распечатывал и подавал ему Александр.

С четвертой приманкой Драйвер, однако, замешкался.

– На такую хреновину можно, по ходу, и Мирового Змея подцепить, – сказал он и посмотрел на Профессора. Но тот демонстративно закрыл глаза: дескать, не только не слышу, но и видеть тебя не желаю.

…Когда все спиннинги были оснащены и троллинг продолжился в полном объеме, Петрович испуганно объявил:

– Ну всё, Сань! Теперь точно не клюнет. Да не в жизнь!

– Это еще почему? – спросил Александр.

– Потому что мы люди скромные и к такой заебесовой роскоши не привычные. Так давай скажем, – так сказал безносый карел.