Моляков - Федоров: опыт противостояния
Шрифт:
Имендаев: Ну, это уже не по моей части. Я порядок-то знаю и закон знаю. За это отвечала Малинова.
Адвокат Ильин: А вот кто давал команды, чтобы проплатить?
Имендаев: Мешалкин. Следили за законностью всей этой деятельности, чтобы, ну потому что в постоянном контакте с избиркомом были, чтобы здесь никаких претензий к нам не было, все это очень внимательно отслеживалось. В основном Мешалкин.
Адвокат Ильин: Контрольные экземпляры вот этих статей в окружную комиссию доставлялись кем?
Имендаев: «Сладкую сказку» отвозил я.
Адвокат Ильин: Так, понятно! Вот когда
Имендаев: Основа — это уголовное дело по отцу Федорова.
Адвокат Ильин: Вы на первых процессах по обвинению Молякова участвовали?
Имендаев: Участвовал.
Адвокат Ильин: У меня вопросов нет.
Моляков: Альберт Васильевич! У меня к Мешалкину или к вам возникали какие-либо просьбы или указания, как надо писать листок, как надо вести издательскую деятельность, пропагандистскую, издательскую деятельность и когда, в какой форме все эти материалы распространять? Т. е. в какой-то форме я вмешивался в вашу деятельность, или вы работали автономно?
Имендаев: Поясню суду. Выборный процесс — очень сложный процесс. Даже мы не ожидали того «беспредела», который был, хотя мы и планировали. И поэтому от агитационной деятельности Моляков был отстранен категорически. Действовали абсолютно автономно, особенно Мешалкин. Это патриарх чувашской журналистики, и он не потерпел бы вмешательства никакого, естественно. Поэтому полный карт-бланш был дан.
Моляков: Второй вопрос. Какая там структура была? Потому что я все время, главная моя задача была встречи с избирателями, работа на воздухе, так сказать. Как вы осуществляли взаимодействие с Ермолаевым. Ермолаев какую роль играл в распространении, в работе контрольной группы?
Имендаев: Мы Ермолаева в свой сектор не допускали. Потому что это очень щепетильное дело, и поэтому здесь как можно меньше лишних людей должно было быть. Ермолаев он, ну, в курс дела мы его вводили, конечно. Без этого не могло быть. Но, повторяю еще раз, — полная автономность.
Моляков: Известно ли вам, Альберт Васильевич, что с определенного времени, а именно с конца ноября, чрезвычайно усилилось незаконное давление правоохранительных органов на агитаторов, которые работали на улицах города. И какие наиболее характерные примеры жесткого давления на агитаторов и распространителей вам известны? И еще. Известны ли вам попытки разгрома городского комитета партии и производственной базы Лошакова, на которой печатались агитационные материалы? Т. е. вся вот эта атмосфера вокруг распространения агитационных материалов?
Адвокат Шарапов: Не по существу вопросы задает Моляков!
Моляков: С распространением как раз и связано, Ваша честь, это. Для меня вообще удивительно, противоположная сторона несколько месяцев заявляла, что она будет доказывать, будто я что-то там распространял. Вот. И теперь, когда я задаю вопрос о том, в какой форме, в какой обстановке происходило распространение (интересующий противоположную сторону материал), они говорят, что это якобы не имеет отношения к делу. Я считаю, что как раз это и имеет прямое отношение к делу.
Адвокат Шарапов:
Имендаев: Так отвечать или не отвечать? Я могу, кончено, но вот как суд.
Судья: Смотрите. Но ближе к теме.
Имендаев: Поясню суду. Я уже повторяюсь, конечно, мы даже не ожидали. Нет, конечно, мы планировали, что будет. Но «беспредел» был полный, полный. И буквально с самого начала избирательной кампании произвол милиции был полный. Абсолютно. И были вот эти «наезды» на типографию. У нас, сами понимаете, денег очень мало было и напряженные отношения были в этом плане, и исключительно добросовестное отношение хозяина типографии Лошакова позволило нам более-менее довести избирательную кампанию до конца. Потому что нам ее срывали, вплоть до участия самого Антонова, его заместителей, тут все были задействованы. И прокурор Зайцев. В этом… Так что я вот такой ответ даю. А?
Адвокат Глухов: Альберт Васильевич! Вот вы говорили о вмешательстве милиции. А какую позицию занимала прокуратура?
Имендаев: Занимала позицию пропрезидентскую, скажем так.
Адвокат Глухов: Можете ли вы назвать работников прокуратуры, которые вмешивались в процесс распространения?
Имендаев: Толстов вмешивался. Мне сейчас трудно навскидку…
Адвокат Глухов: Толстов потом вел следствие по уголовному делу?
Имендаев: Нет, до этого, до этого.
Адвокат Глухов: Можете назвать фамилии?
Имендаев: Ну, Федяров. Эта фамилия. Очень уж мой приятель по этим делам. Почему я так говорю, потому что я правозащитник, постоянно в контакте с прокуратурой, в том смысле, что мне с ними постоянно приходится сталкиваться. И в период этот. Ну, сам Зайцев, я к нему постоянно на прием ходил. Бобков.
Адвокат Глухов: Скажите, встречались ли вы с прокурором Григорьевым?
Имендаев: Конечно.
Адвокат Глухов: При каких обстоятельствах и как это происходило?
Имендаев: Я как раз обращался к нему по поводу незаконных действий милиционеров и задержания, и изъятия литературы. Постоянно, постоянно это было.
Адвокат Глухов: В какой период это было?
Имендаев: Агитационный! Потому что вот этот округ Молякова он как раз через Калининского прокурора проходил. То есть я в контакте был.
Адвокат Глухов: Скажите, пожалуйста, прокурор Григорьев воспрепятствовал или, наоборот, способствовал вот этому распространению листка?
Имендаев: Могу сказать, и так, и так. При разгроме типографии он нам помог, потому что там было много депутатов.
Адвокат Глухов: А в связи с чем он там появился, зачем его помощь-то была нужна?
Имендаев: А его вызвал представитель ЦИКа Андреев, по-моему, буквально вызвал, вытащил, чтобы милиционеры покинули помещение типографии.
Адвокат Глухов: Это распорядился прокурор Григорьев?
Имендаев: Да, при Григорьеве.
Адвокат Глухов: Милиция в связи с какими обстоятельствами оказалась в этой типографии? Что они хотели сделать?
Имендаев: Они вообще хотели изъять оборудование, закрыть, наложить арест. Много чего говорилось.
Адвокат Глухов: А по поводу чего?
Имендаев: А по поводу того, что там выпускались агитационные материалы кандидата в депутаты Молякова.