Моммзен Т. История Рима.

Моммзен Теодор

Но и в Азии завещание царя тоже вызвало гражданскую войну. Побочный сын царя Эвмена II, Аристоник, рассчитывая на неприязнь азиатов к предстоящему чужеземному владычеству, заявил свои притязания на престол. Он выступил сначала в Левках, небольшом приморском городе между Смирной и Фокеей. К нему перешла Фокея и несколько других городов. Но эфесяне, считавшие, что тесная связь с Римом является для них единственным средством сохранить свои привилегии, разбили его на море против Киме. Аристоник бежал внутрь страны. Полагали, что Аристоник уже сошел со сцены, как вдруг он снова появился во главе новоявленных «граждан Солнечного города» ¹⁸ , т. е. массы рабов, призванных им к свободе. Аристоник завладел лидийскими городами Фиатирой и Аполлонидой, а также частью атталидских городов и призвал под свои знамена фракийских наемников. Борьба становилась серьезной. Римских войск в Азии не было. Свободные города в Азии и войска зависимых от Рима государей Вифинии, Пафлагонии, Каппадокии, Понта, Армении не могли воспрепятствовать успехам Аристоника. Он вторгся со своими вооруженными силами в Колофон, Самос, Миндос и успел завладеть почти всем царством своего отца, когда в конце 623 г. [131 г.] римская армия высадилась в Азии. Начальником ее был консул и великий понтифик Публий Лициний Красс Муциан, один из самых богатых, образованных граждан Рима, отличный оратор и юрист. Он решил осадить Аристоника в Левках, но, недооценив силы противника, сам во время приготовлений к этой осаде подвергся нападению врасплох, был разбит и взят в плен отрядом фракийцев. Красс, однако, не пожелал доставить такому врагу возможность с триумфом показывать народу пленного римского главнокомандующего. Он нарочно разозлил варваров, захвативших, но не узнавших его, и был убит ими (начало 624 г.) [130 г.]; только потом они узнали, что это был римский консул. По-видимому, вместе с ним погиб

и каппадокийский царь Ариарат. Вскоре после этого преемник Красса Марк Перпенна атаковал Аристоника и рассеял его войско. Аристоник был осажден в Стратоникее, взят в плен и вскоре казнен в Риме. Покорение остальных, еще оказывавших сопротивление, городов и окончательное устройство страны было возложено, ввиду внезапной смерти Перпенны, на Мания Аквилия (625) [129 г.]. Римляне поступили здесь так же, как с карфагенскими владениями. Восточная часть царства Атталидов была отдана зависимым от Рима царям, чтобы освободить римлян от защиты границ и от необходимости содержать в Азии постоянную армию. Телмис (I, 703) достался Ликийскому союзу; европейские владения во Фракии были присоединены к Македонии; из остальной территории образована была новая римская провинция, причем точно так же, как и карфагенской территории, ей не без умысла дано было название всей той части света, где она находилась. Страна была освобождена от налогов, которые прежде уплачивались Пергаму; с ней обошлись так же мягко, как с Элладой и Македонией. Таким образом самое значительное государство Малой Азии стало римским наместничеством.

Другие многочисленные мелкие государства и города Передней Азии — царство Вифинское, княжества пафлагонские и галльские, союзы Ликийский, Карийский и Памфилийский, свободные города Кизик и Родос — остались в прежнем зависимом положении.

В Каппадокии, расположенной по ту сторону Галиса, царь Ариарат V Филопатор (591—624) [163—130 гг.] остался победителем в борьбе против своего брата и соперника Голоферна, которого поддерживали сирийцы. При этом царю главным образом помогли Атталиды. С тех пор Каппадокия вела по существу такую же политику, как и Пергам: безусловная покорность Риму и стремление к эллинской культуре. Благодаря Ариарату в Каппадокию, бывшую до того времени почти варварской страной, проникла эллинская культура, а с нею вместе и ее болезненные наслоения, как то: культ Вакха и распущенные нравы странствующих актеров, так называемых «артистов». В награду за верность Риму, за которую Ариарат поплатился жизнью в борьбе с пергамским претендентом, римляне защитили его несовершеннолетнего наследника Ариарата VI. Они поддержали его против попыток понтийского царя захватить власть в Каппадокии и даже присоединили к его владениям юго-восточную часть царства Атталидов Ликаонию, а также территорию, примыкавшую к ней с востока и раньше принадлежавшую Киликии.

Наконец, на крайнем северо-востоке Малой Азии расширилась и приобрела важное значение «Приморская Каппадокия», или просто: «Приморская страна», Понт. Вскоре после битвы при Магнезии царь Фарнак I расширил свои владения далеко за Галис, до Тиоса у границ Вифинии. В частности, он завладел богатым Синопом и сделал этот свободный греческий город резиденцией понтийских царей. Соседние государства, для которых эти захваты представляли опасность, предприняли поэтому войну (571—575) [183—179 гг.] против Фарнака. Во главе их стоял царь Эвмен. При посредстве римлян они добились от Фарнака обещания очистить Галатию и Пафлагонию. Однако из дальнейшего хода событий явствует, что царь Фарнак и его преемник Митридат V Эвергет (598? — 634) [156—120 гг.], бывшие верными союзниками Рима в третьей пунической войне и в войне против Аристоника, не только утвердились по ту сторону Галиса, но и сохранили патронат над пафлагонскими и галатскими династами. Только при этом предположении понятно, почему при разделе царства Атталидов царь Митридат получил Великую Фригию якобы за свои подвиги в борьбе против Аристоника, а в действительности за крупную сумму, уплаченную им римскому главнокомандующему. У нас нет точных данных, как далеко простиралось в то время Понтийское царство по направлению к Кавказу и к истокам Евфрата. Но, по-видимому, оно включало в качестве зависимой сатрапии западную часть Армении около Эндереса и Дивириги, или так называемую Малую Армению. Великая Армения и Софена оставались независимыми государствами.

Итак, Рим в сущности властвовал на всем Малоазийском полуострове. Хотя многое делалось без его согласия и против его воли, в общем он был здесь хозяином и распределял владения; однако обширные земли по ту сторону Тавра и верхнего Евфрата вплоть до Нильской долины в основном были предоставлены самим себе. Сенат не соблюдал установленного договором 565 г. [189 г.] правила, что Галис должен служить восточной границей государств, зависимых от Рима (I, 701); да и само по себе это правило было невыполнимо. Политический горизонт точно так же, как горизонт физический, — только самообман. Когда сирийскому государству в мирном договоре разрешили содержать лишь известное число военных судов и слонов (I, 702), когда сирийское войско по приказанию римского сената очистило наполовину завоеванный им Египет, то в этом сказывалось полное признание Сирией гегемонии Рима и своей от него зависимости. Поэтому споры о престолонаследии в Сирии и Египте передавались на разрешение римского правительства. После смерти Антиоха Эпифана (590) [164 г.] сирийский престол оспаривали живший в Риме в качестве заложника сын Селевка IV Деметрий, прозванный впоследствии Сотером, и несовершеннолетний сын Антиоха Эпифана Антиох Эвпатор. В Египте с 584 г. [170 г.] царствовали совместно два брата — старший Птолемей Филометор (573—608) [181—146 гг.] и младший Птолемей Эвергет II, по прозвищу Толстый (умер в 637 г.) [117 г.]. В 590 г. [164 г.] старший брат был изгнан младшим из страны и лично явился в Рим, прося восстановить его права. Оба спора были разрешены сенатом исключительно дипломатическим путем и по существу соответственно римским интересам. В Сирии царем был признан Антиох Эвпатор, а Деметрий, хотя и имевший больше прав, был устранен. Опека над несовершеннолетним царем была возложена на римского сенатора Гнея Октавия. Последний управлял, разумеется, исключительно в интересах Рима, уменьшил число военных кораблей и боевых слонов согласно мирному договору 565 г. [189 г.] и быстро вел страну к окончательному военному бессилию. Египетский престол был возвращен Филометору. Мало того, чтобы положить конец распре между братьями, отчасти же в целях ослабления все еще значительного могущества Египта, Кирена была отделена от Египетского царства и отдана Эвергету. «Царями становятся те, кого желают римляне, а кого они не желают, того они изгоняют из страны и из среды соотечественников», — писал один иудей вскоре после этих событий. Однако с тех пор римский сенат долгое время не вмешивался в восточные дела с той предусмотрительностью и энергией, какие он всегда проявлял в осложнениях с Филиппом, Антиохом и Персеем. Внутренний упадок Рима в конце концов отразился также на ведении иностранных дел, хотя здесь он сказался позднее всего. Власть Рима стала шаткой и ненадежной. Рим ослабел и почти выпустил из рук только что захваченные бразды правления. Римский регент в Сирии, управлявший ею в качестве опекуна, был убит в Лаодикее. Отвергнутый претендент на сирийский престол Деметрий бежал из Рима и, устранив несовершеннолетнего царя (592) [162 г.], завладел отцовским престолом, дерзко утверждая, что римский сенат уполномочил его на это. Вскоре между царями Египта и Кирены вспыхнула война из-за обладания островом Кипром. Сенат присудил остров сначала старшему брату, затем младшему, но наперекор последнему решению римлян остров все же остался за Египтом. Таким образом в то время, когда римское правительство находилось на вершине своего могущества и Рим наслаждался глубочайшим внутренним и внешним миром, бессильные восточные цари издевались над решениями римского сената, злоупотребляли именем Рима, убили его подзащитного и его комиссара. Когда за 70 лет до этого иллирийцы поступили с римскими уполномоченными так, как теперь сирийцы, сенат воздвиг на форуме памятник убитому и отправил армию и флот наказать убийц. Теперь сенат тоже воздвиг памятник Гнею Октавию, согласно обычаю отцов. Но он не отправил войск в Сирию, а вместо этого признал Деметрия царем Сирии. Рим, очевидно, считал себя настолько могущественным, что находил излишним оберегать свою честь. Точно так же Кипр наперекор решению сената остался во владении египетского царя. Больше того: по смерти Филометора (608) [146 г.] ему наследовал Эвергет и таким образом снова соединил разделенное Египетское царство, и сенат этому не воспротивился. После всего этого римское влияние в этих странах фактически было сломлено и впоследствии положение складывалось здесь уже без участия римлян. Но для уяснения дальнейшего хода событий необходимо теперь же не упускать из виду того, что происходило и в более отдаленных странах Востока.

Если в замкнутом со всех сторон Египте существующий порядок был более или менее устойчив, то в Азии по обеим сторонам Евфрата произошли существенные изменения в группировке народов и государств. Это совпало с временным ослаблением римского владычества и отчасти явилось его результатом. По ту сторону большой иранской пустыни вскоре после Александра Великого образовались два государства — Палимботра на Инде под властью царя Чандрагупты (Сандракоттос) и могущественное Бактрийское царство на верховьях Окса. Оба они явились результатом смешения национальных элементов с крайними восточными ответвлениями эллинской культуры.

К западу от них начиналось царство Азия. Даже урезанное,

оно еще при Антиохе Великом занимало громадное пространство от Геллеспонта до мидийских и персидских земель и включало весь бассейн рек Тигра и Евфрата. Еще Антиох Великий доходил со своей армией за пределы пустыни во владения парфян и бактров. Лишь при нем началось разложение этого могущественного государства. В результате битвы при Магнезии была потеряна вся Передняя Азия; к тому же времени относится и полное отпадение обеих Каппадокий и обеих Армений — собственно Армении на северо-востоке и Софены на юго-западе (I, 702) и превращение их из зависимых сирийских княжеств в самостоятельные государства. Из этих двух государств Великая Армения под управлением Артаксиадов скоро достигла значительного могущества. Пожалуй, еще больше вреда причинила государству бессмысленная нивелирующая политика преемника Антиоха Великого, Антиоха Эпифана (579—590) [175—164 г.]. Правда, его царство являлось скорее конгломератом стран, чем государством; национальные и религиозные различия создавали для правительства очень большие трудности; однако план Антиоха Эпифана ввести во всех подвластных ему землях единую эллинско-римскую культуру и эллинско-римский культ и уравнять все народы в политическом и религиозном отношении был во всяком случае безрассуден. Не говоря уже о том, что такое гигантское предприятие было далеко не по плечу этому Иосифу II в карикатуре, свои реформы он начал самым диким способом: массовым ограблением храмов и жестоким преследованием еретиков.

Одним из последствий этой политики было то, что иудеи, жившие в пограничной с Египтом провинции, обычно покорные до унижения, очень деятельные и трудолюбивые, вынуждены были вступить на путь открытого восстания (около 587 г.) [167 г.]; их довели до этого систематические религиозные притеснения. Конфликт перешел на разрешение римского сената. В то время у последнего были основательные причины для враждебного отношения к Деметрию Сотеру. Кроме того, сенат опасался союза между Атталидами и Селевкидами, да и вообще интересам Рима соответствовало создание промежуточного государства между Сирией и Египтом. Поэтому сенат немедленно признал свободу и автономию восставшего народа (около 593 г.) [161 г.]. Однако, Рим сделал для иудеев только то, что не представляло для него трудностей. В договор между иудеями и Римом было включено обязательство Рима помочь иудеям в случае нападения на них; Рим формально запретил сирийскому и египетскому царям вводить войска в землю иудеев, однако в действительности иудеям, конечно, пришлось обороняться против сирийцев исключительно собственными силами. Больше, чем послания могущественного союзника, иудеям помогло храброе и умное руководство восстанием со стороны геройского рода Маккавеев и внутренние неурядицы в Сирийском царстве. Во время борьбы между сирийскими царями Трифоном и Деметрием Никатором за иудеями были формально признаны автономия и свобода от налогов (612) [142 г.], а вскоре затем иудейский народ и великий сирийский царь формально признали главу рода Маккавеев — Симона, сына Маттафии, первосвященником и царем Израиля ¹⁹ (615) [139 г.].

Еще более серьезные последствия, чем это восстание Израиля, имело другое движение. Одновременно с этим восстанием и, по всей вероятности, по тем же причинам вспыхнуло восстание на востоке; Антиох Эпифан столь же усердно опустошил здесь храмы персидских богов, как и Иерусалимский храм, и, вероятно, поступал с поклонниками Аурамазды и Митры не лучше, чем с почитателями Иеговы. Как и в Иудее, но на более обширной территории и в большем масштабе, результатом этой политики была сильнейшая реакция местных обычаев и местных культов против насильственного внедрения эллинизма и эллинских богов. Это было движение парфян. Оно привело к образованию великого Парфянского царства. «Партва», или парфяне, издавна принадлежали к числу бесчисленных народов, входивших в состав великого Персидского царства. Они жили сначала в нынешнем Хорасане к юго-востоку от Каспийского моря и уже с 500 г. [254 г.] составляли самостоятельное государство под управлением скифской, т. е. туранской, династии Арсакидов. Однако лишь столетие спустя они выступили на арену истории. Шестой царь из дома Арсакидов Митридат I (579—618) [175—136 гг.] был настоящим основателем великого Парфянского царства. Он покорил Бактрийское царство, само по себе гораздо более сильное, но совершенно расшатанное как постоянной борьбой с ордами скифских наездников Турана и с государствами на Инде, так отчасти и внутренними смутами. Почти таких же успехов Митридат I добился и в странах к западу от великой пустыни. Сирийское царство было в то время до крайности ослаблено неудачными попытками Антиоха Эпифана эллинизировать страну и возникшими после его смерти распрями из-за престолонаследия. Внутренние провинции стремились отделиться от Антиохии и прибрежной области. Так, например, в Коммагене, самой северной провинции Сирии, граничившей с Каппадокией, сатрап Птолемей объявил себя независимым. На другом берегу Евфрата в северной Месопотамии, или в области Осроены, объявил себя независимым князь эдесский, а в значительной провинции Мидии — сатрап Тимарх. Этот последний даже добился от римского сената признания своей независимости и, опираясь на союзную Армению, распространил свою власть до самой Селевкии на Тигре. Такого рода смуты были постоянным явлением в Азиатском царстве. В провинциях с их полунезависимыми или совершенно независимыми сатрапами и в столице с ее чернью, столь же буйной и непокорной, как чернь римская и александрийская, не прекращались восстания. Вся свора соседних царей — Египта, Армении, Каппадокии, Пергама — постоянно вмешивалась в дела Сирии и разжигала распри о престолонаследии. Междоусобные войны и фактическое раздробление власти между двумя или несколькими претендентами стали здесь почти непрерывным бедствием. Рим либо подстрекал соседей, либо оставался безучастным зрителем. В довершение всех этих бед с востока теснило новое Парфянское царство; оно превосходило противника не только своей материальной силой, но также теми преимуществами, которые давали ему национальный язык, национальная религия, национальная армия и национальное государственное устройство. Здесь еще не место описывать это возрожденное царство Кира. Достаточно напомнить в общих чертах, что как ни силен еще был здесь эллинизм, все же в противоположность царству Селевкидов Парфянское царство опиралось главным образом на национальную и религиозную реакцию. Старый иранский язык, сословие магов и культ Митры, восточная ленная система и степная конница, вооруженная луком и стрелами, снова мощно выступили здесь против эллинизма. Ввиду всего этого положение сирийских царей было поистине достойно сожаления. Род Селевкидов отнюдь не находился в таком состоянии упадка, как, например, Лагиды; некоторые из его представителей не лишены были храбрости и таланта. Они справлялись с тем или другим из бесчисленных мятежников, претендентов и интервентов. Но их власть была лишена твердой опоры, и они не были в состоянии прекратить анархию, хотя бы временно. Неизбежные результаты не преминули наступить. Восточные области сирийской державы, управляемые мятежными или слабыми сатрапами, подпали под власть парфян. Персия, Вавилония, Мидия навсегда были оторваны от Сирийского царства. Новое парфянское государство простиралось по обе стороны великой пустыни от Окса и Гиндукуша до Тигра и Аравийской пустыни. Подобно Персидскому царству и всем древним азиатским державам, оно являлось чисто континентальной монархией и, подобно Персидскому царству, должно было выдерживать постоянную борьбу с туранскими народностями, с одной стороны, и западными соседями, с другой. Сирийское царство охватывало, кроме прибрежной области, только еще одну Месопотамию и навсегда исчезло из числа великих государств; впрочем, причиной этого было не столько уменьшение территории, сколько внутреннее разложение. Если на этот раз Сирия избежала грозившего ей полного порабощения парфянами, то этим она была обязана не сопротивлению со стороны последних Селевкидов и еще менее влиянию Рима. Ее спасли внутренние смуты в самом Парфянском царстве, а главным образом вторжения туранских степных народов в восточные владения парфян.

Эта перемена во взаимоотношениях народов внутренней Азии является поворотным пунктом в истории древности. За приливом народов, двигавшихся с Запада на Восток, — высшее и последнее выражение он нашел в Александре Великом — теперь начался отлив. За время существования Парфянского государства погибло все, что сохранилось еще от элементов эллинизма в Бактрии и на Инде. Более того, даже западный Иран вернулся в старую колею, покинутую несколько столетий назад, но не забытую окончательно. Римский сенат пожертвовал главным и существенным результатом политики Александра и таким образом положил начало обратному движению, завершением которого была Альгамбра в Гренаде и великая мечеть в Константинополе. Пока антиохийским царям подчинялись все страны от Раг и Персеполя до Средиземного моря, римское владычество простиралось до границ великой пустыни. Парфянское государство никогда не могло стать клиентом средиземноморской державы не потому, что оно было слишком могущественно, а потому, что центр тяжести его находился вдали от моря, в глубине Азии. Со времени Александра мир принадлежал одним западным народам, Восток, можно сказать, был для них примерно тем, чем впоследствии Америка и Австралия для европейцев. Но с Митридатом I Восток снова выступил на политическую арену. У мира снова были два властелина.

Нам остается еще коснуться соотношения сил на море. Впрочем, об этом можно сказать лишь, что в то время уже не существовало ни одной морской державы. Карфаген был разрушен, сирийский военный флот во исполнение договора с Римом уничтожен, египетский военный флот, некогда столь могущественный, пришел в полный упадок вследствие слабости тогдашних правителей Египта. Правда, у мелких государств, и особенно у торговых городов, были вооруженные корабли, но в небольшом количестве, так что их недостаточно было даже для трудного дела искоренения морских разбоев на Средиземном море.