Момо (другой перевод) (с илл.)

Энде Михаэль Андреас Гельмут

На обочине улицы, у тротуара, как раз притулилась маленькая торговая трехколесная тележка, на которой лежали пустые мешки, какие-то подушки и прочее тряпье. Момо забралась на нее, там оказалось мягко и очень удобно. Она вытянула уставшие ноги, а потом накрыла их своей юбкой. Ах, как было хорошо! Она облегченно вздохнула, прижалась к какому-то мешку, и сама не заметила, как от изнеможения заснула.

Запутанные сны пришли к ней.

Она видела старого Беппо, который балансировал на канате со своей метлой над темной пропастью, причем второго конца каната

вроде бы и не было. «Где же второй конец? — слышала она его многократно повторяющийся вопрос. — Я не могу найти второй конец!»

И канат на самом деле казался бесконечно длинным. Потом он вообще потерялся и невозможно было разглядеть его в темноте.

Момо очень хотелось помочь ему, но она не могла ни подступиться, ни обратить внимание Беппо на себя. Он находился слишком высоко и далеко от нее.

Потом она увидела Гиги, который вытягивал изо рта бесконечную бумажную ленту и отрывал ее. Гиги стоял уже на вершине из бумажных лент. И Момо казалось, что он с мольбой смотрит на нее, словно ему не хватает воздуха, потому что она не приходит к нему на помощь.

Она пыталась добраться до него, но ее ноги запутывались в бумажных лентах. И чем активнее она старалась освободиться, тем сильнее увязала в них.

Дальше ей приснились дети, плоские, как игральные карты. И в каждой карте в правильном порядке были пробиты перфорации — маленькие круглые дырочки. Они перемешивались, потом снова выкладывались в ряд и опять в них выбивались отверстия, уже в другом порядке. Дети-карточки громко плакали, но их в очередной раз тасовали, и они с треском и грохотом падали друг на друга. «Стойте! — пыталась кричать Момо. — Остановитесь!» Но шум заглушал ее тихий голос. Он становился все сильнее и сильнее до тех пор, пока она, наконец, не проснулась.

В первую секунду она не могла понять, где находится. Вокруг было совсем темно!

Но потом она вспомнила, как забралась на тележку, которая теперь катилась вперед, приводимая в движение ревущим мотором.

Момо вытерла щеки, мокрые от слез. Где она теперь?

Тележка, наверное, ехала уже давно, а она ничего не заметила и теперь находилась в той части города, где по ночам улицы были совершенно пустынны и, казалось, вымирали. Вокруг не было ни души, в высоких домах — ни огонька.

Тележка катилась не очень быстро, и Момо, даже не успев подумать, спрыгнула на дорогу. Она хотела попасть обратно, туда, где много людей, где оживленно и где можно спрятаться от серых господ. Но тут она вспомнила о своих снах и застыла на месте.

Шум удаляющейся тележки постепенно растворился в темных улицах, и стало тихо.

Момо больше не желала скрываться. Она бежала в надежде спасти себя. Все это время она думала только о себе, о своей безопасности, о собственном страхе! А ведь в беду попали ее друзья! И если хоть кто-то вообще мог им помочь, так это только она. Если существует какой-то шанс убедить серых господ освободить ее друзей — она должна воспользоваться им, хотя бы попытаться.

Обдумав все это, она неожиданно отметила в себе какое-то странное изменение.

Прежнее безмерное чувство страха и беспомощности стало перерастать в нечто совсем противоположное. Она ощутила такое мужество и уверенность, словно никакая сила в мире не могла ей навредить, более того, ей сделалась безразлична собственная участь.

Теперь она сама хотела встретиться с серыми господами. Найти их любой ценой. «Мне нужно немедленно вернуться к амфитеатру, — сказала она себе, — может, еще не поздно и он ждет меня там».

Но легче решить, чем сделать. Она не знала, где находится, и ни в малейшей степени не представляла, в какую сторону двигаться. И тогда она побежала наобум.

Она мчалась все дальше и дальше сквозь темноту пустынных улиц. А поскольку она была босиком, то совсем не слышала топота собственных ног. Каждый раз, сворачивая на новом перекрестке, она надеялась обнаружить нечто, что укажет ей нужное направление: какой-нибудь знак, который она видела раньше. Но ничего такого ей не встречалось. И спросить было не у кого — за все время она встретила только одно живое существо — худую грязную собаку, которая рылась в мусоре в поиске еды и, поджав хвост, удрала при ее приближении.

В конце концов Момо попала на огромную пустую площадь. Она не относилась к тем роскошным площадям, на которых стоят подстриженные деревья и бьют фонтаны, а просто являла собой ничем не заполненное место. Только по краям ее, в темноте, на фоне ночного неба, поднимались силуэты высоких домов. Момо решила пересечь ее. Когда она дошла до середины, начали бить башенные часы. Они прозвонили много раз, так что, наверное, наступила полночь. Если серый господин ждет ее у амфитеатра, подумала Момо, она уже никак не успеет к назначенному времени. И он, не дождавшись, уйдет. И такой возможности помочь друзьям, наверное, больше никогда не будет, никогда!

Момо в отчаянии кусала кулак. Что она должна, что могла еще сделать?

Ей ничего не приходило в голову.

— Я здесь! — крикнула она громко, насколько сумела, в темноту. Она даже не надеялась, что серые господа услышат ее. Но она ошиблась.

Как только прозвучал последний удар башенных часов, одновременно на всех пересекающих площадь улицах появились слабые, но быстро приближающиеся огоньки. И тогда Момо поняла, что это фары бесчисленных автомобилей, которые направлялись в центр площади, к месту, где стояла она. В какую сторону она бы не повернулась, отовсюду ее слепил яркий свет, и ей пришлось прикрыть глаза ладонью. Они все-таки явились!

На такое грандиозное сборище Момо никак не рассчитывала, и на мгновение мужество опять покинуло ее. А поскольку ее окружили со всех сторон и бежать было некуда, она только плотнее закуталась в свою широкую мужскую куртку.

Но потом она вспомнила про цветы и голоса в величественном вселенском хоре и тут же почувствовала себя спокойной и сильной.

Тихо урча моторами, машины подъезжали все ближе и ближе. И наконец они сомкнулись бамперами в сплошной круг, в центре которого стояла Момо.