Монах: время драконов
Шрифт:
– Значит, ты выучил язык своего отца. Однако сражаешься против его народа.
– Я сражаюсь против убийцы моего отца.
– Для тебя нет места в этом мире. Ты не найдешь на этой земле пристанища, пока не ляжешь в нее.
В разговор вступил Лю:
– Вы пришли сюда, чтобы обмениваться угрозами с этим монахом или встретиться с правителями Гуайлиня?
Аргун вежливо поклонился правителю.
– Этот монах является причиной переговоров, – сказал он по-китайски. – Я должен выполнить свой долг. Дух Чингисхана не обретет покоя, пока не умрет этот монах.
– Кажется, ваш Великий Хан требует смерти всех нас, –
Губы Аргуна искривились в чуть заметной улыбке.
– Вы не правы. Для вас это очень важно. Это может спасти ваши жизни. Будь моя воля, я убил бы всех после падения города.
– Вы оскорбляете нас, – сказал Юкио. – Говорите так, будто все уже решено.
Аргун кивнул:
– Я просто сказал все как есть. Не думаю, что взять этот город будет слишком трудно. Я завоевал четырнадцать городов с того времени, как Великий Хан милостиво сделал меня одним из своих гурханов. Некоторые из них были более крупными и оборонялись лучше, чем этот. Не думаю, что горстка людей из Страны Карликов слишком долго сможет причинять нам беспокойство.
– Тебе ли не знать обратное, Аргун, – сказал Дзебу. – Ты был в нашей стране, видел, как сражаются самураи. Ты сражался рядом с ними.
– Ты, наполовину монгол, наполовину карлик, считаешь ту страну своей. – Аргун высказал мысль, которая омрачала жизнь Дзебу, когда он оставался в одиночестве, – ощущение того, что он чужой везде, где бы ни находился. Наступали моменты, когда даже учение зиндзя, даже созерцание Камня Жизни и Смерти не могли прогнать печаль. «Он напомнил об этом именно сейчас, – подумал Дзебу, – чтобы сделать меня более слабым, погрузить в уныние и чтобы ему было легче убить меня. Я должен помнить, что я – сама Сущность, и это все, что мне необходимо знать сейчас».
Аргун повернулся к Юкио и Лю:
– Люди из Страны Карликов – отважные воины, но им неведомо искусство войны в осаде.
– Мы поделимся с ними своими знаниями, – ответил Лю.
– Пусть так, но я все равно возьму этот город. Когда это произойдет, я сровняю его с землей и убью всех живущих в нем, если вы не согласитесь на одно мое условие.
– Какое условие? – спросил Лю. Аргун указал на Дзебу:
– Разрешите мне взять этого монаха с собой в лагерь. Он умрет почетной смертью. Он связан родством с семьей наших правителей. В соответствии с законом, Яссой, кровь такого человека не может быть пролита. Он будет задушен тетивой лука. Такой смерти удостаиваются только люди знатного происхождения.
– Дай мне возможность защищаться мечом, а потом можешь попробовать убить меня тетивой, – сказал Дзебу.
– Ты насмехаешься, а ведь в твоей власти жизни всех людей, находящихся здесь, твоих друзей – самураев, жителей города.
– Мы не станем рассматривать такое предложение, – тихо заявил Лю.
«Они обсуждают мою смерть, – подумал Дзебу. – Я не могу поверить в это».
– Предположим, что мы сдадим весь город, здесь и немедленно, – сказал Лю.
– Сдайте город и монаха, и вы останетесь правителем. Карликов возьмут в плен, но с ними будут хорошо обращаться. Младший брат Великого Хана Менгу Кублай высказал желание видеть их.
– Но Дзебу умрет.
– Монах должен умереть.
– А если мы позволим ему бежать и потом сдадим город? – настаивал Лю.
– Город будет
– Стремясь убить этого монаха, вы приносите в жертву жизни тысяч своих людей, которые безусловно погибнут, пытаясь завладеть городом. Ради этого вы готовы лишиться города и всех живущих в нем.
Аргун поднял вверх руки в перчатках, взывая к небесам. «Они ничего не поняли». Он покачал головой, глядя на Лю.
– Приказ Чингисхана – убить всех из рода Дзамуги. Любой монгол будет счастлив умереть, выполняя его приказ.
Дзебу внезапно почувствовал непреодолимую убежденность в том, что ему необходимо сдаться. Он ощутил это настолько ясно, что у него не было никаких сомнений, что именно это чувство Тайтаро называл проницательностью зиндзя.
Он вышел вперед.
– Поклянись нам, что сохранишь город в любом случае, сдастся он тебе или будет захвачен силой, и я пойду с тобой сейчас.
Он надеялся, что никто не услышит легкую дрожь в его голосе, которую он сам ощущал. Нелепо было Думать, что Лю и Юкио считают его жизнь равной жизням всех жителей Гуайлиня и воинов, которые их защищают. Они могли считать бесчестным выдавать товарища врагу. Но если таким образом можно спасти столько жизней, не было никакого смысла сохранять одну из них.
– Нет, – заявил Юкио, – я запрещаю это.
– Я тоже, – сказал Лю. – Вы умрете напрасно. Он просто найдет еще одно оправдание, чтобы разрушить город.
– Я верю, что он выполнит обещание.
– Позвольте поговорить с вами, – сказал Лю. Взяв Дзебу за руку, он вывел его на каменистый берег острова. Аргун и Юкио молча ждали.
– Я – монах зиндзя, ваше превосходительство, – сказал Дзебу. – Я не цепляюсь ни за что, даже за жизнь.
– В нашей стране ваш Орден называют Цзинь-ча, – сказал Лю. – Я знаю немного о его учениях. Если бы вы не предложили умереть, чтобы спасти так много тысяч жизней, вы не были бы истинным Цзинь-ча. Но на самом деле приносить себя в жертву было бы глупо. Это было бы признаком недостатка в вас мудрости Цзинь-ча.
Дзебу с любопытством смотрел в лицо старого человека. Черные глаза Лю, казалось, излучали свет.
– Я готов выслушать вас.
– Если вы приняли взгляд на вещи Аргуна, значит, он уже овладел вашим разумом и может убить вас, когда пожелает. Будущее закрыто для вас. Но, как член Ордена, вы должны знать, что любой отдельный взгляд на что угодно не может быть истинным, количество выходов, перед которыми мы стоим, бесконечно. Если вы выберете продолжение жизни, может случиться множество вещей. Вас все равно могут убить в бою. Император может прислать подкрепление и отогнать монголов. Аргун может погибнуть в бою, и его жажда вашей крови, быть может, умрет вместе с ним. Может разразиться чума и унести всех – и осаждающих, и защитников. Или монголы вдруг решат снять осаду и уйти.
– Этого не произойдет. Монголы никогда не сдаются.
– Вы такой знаток монголов, молодой монах. Правда, я забыл, что вы сами частично монгол. Возьмите обратно ваше предложение сдаться на милость Аргуна. Я верю в то, что жизнь еще многому вас научит и ваше время умирать еще не настало.
– Я не вижу ничего впереди. – Дзебу познал сладость жизни, но сейчас жизнь казалась слишком горькой. Он узнал Танико и потерял ее. Он познал радость победы в бою, а потом, потерпев поражение, был вынужден бежать из родной страны.