Монах
Шрифт:
Монах поперхнулся от неожиданности.
– Кто? Я?
– возмущенно воскликнул он.
– Да, а что тебя так удивляет?
– Смерть рассмеялся, блеснув белыми зубами.
– Ты никогда не думал полюбить? Твоя жизнь бы изменилась. Никогда не поверю, что тебя не посещали подобные мысли.
– Посещали, - признался Клемент.
– Но тогда мне было пятнадцать.
– Я не об этом, - отмахнулся Рихтер.
– Ты находился под властью… кхм, не буду говорить чего, а то ты еще покраснеешь. Это не настоящее чувство. Так как насчет любви? Ты бы хотел испытать
– Любовь - это болезнь. Как лихорадка. Она делает человека слабым и глупым вне зависимости от того, отвечает ли объект его воздыханий взаимностью или нет. Она придает крылья и ввергает в пучину черной меланхолии. Любящий теряет голову. И ты спрашиваешь меня, желаю ли я заболеть этой страшной болезнью?
– Неудивительно, что ты ушел служить Свету, - сказал Рихтер.
– С такими убеждениями только там и находиться. А как же супружество, дети?
– Ну, я не считаю, что брак и любовь взаимосвязаны, - ответил Клемент.
– Люди редко женятся по любви, такие браки недолговечны, потому что они не подкреплены материальной основой, а для будущей семьи это очень важно. Скорее муж и жена заключают взаимовыгодный союз. А что касается детей… Я не раз думал над этим, - он вздохнул и снял надоевшую маску.
– Я могу быть откровенным?
– Ты всегда говоришь, то, что считаешь нужным.
– Не секрет, что человека от животного в нашем обществе отличает только разум. Главное достижение человека - это контроль над инстинктами, над животным началом. Продолжение рода - это основной инстинкт любого живого существа, поэтому если мы хотим стать совершенными людьми, то нам не стоит следовать ему.
– Твои слова направлены против самой природы. Ты не желаешь, чтобы в семьях рождались дети? И лично ты, не хочешь продолжить свой род?
– Не хочу. Это мой выбор.
– Выбор монаха… И что же ты предлагаешь?
– Рихтер с интересом посмотрел на ученика.
– Может, стоит начать истребление уже всех существующих двуногих?
– Нет, это жестоко. Нужно просто перестать участвовать в этой бессмысленной гонке. Все, что мы можем сделать - это помочь живым. Тем, кому не повезло, и они появились на этот свет.
– Если следовать твоим словам, то человечество вымрет. Это глупо.
– А не глупо ли продолжать жизнь дальше?
– с тоской спросил Клемент.
– Для чего?
– Хм, ты спрашиваешь меня какова цель жизни? Целей много и каждого она своя.
– Да, у кого-то целей много, а у кого-то их нет вовсе. Я не призываю бездумно следовать моим словам и образу жизни. Люди сами выбирают свой путь. Если они хотят проводить время в заботах о своем потомстве - это их право. Но если задуматься на мгновение - из всех проживаемых человеком дней, сколько из них он был счастлив? По-настоящему счастливых. А сколько чувствовал, что его жизнь идет не так, как должна? Подсчитав количество и тех и других, приходишь к очень неутешительному выводу.
– Странно…
– Это не мои мысли, - признался Клемент, - а одного мудрого гнома по имени Сайлз.
– Действительно, мудрый гном. Ни один человек
– Это чистая правда.
– Рихтер, ведь наша встреча не случайна?
– Встречи никогда не бывают случайны. Ни на земле, ни в небесах.
Клемент с нерешительным видом принялся теребить завязки своей кожаной маски. От Рихтера не укрылся его жест:
– Мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить.
– Да, - монах собрался с духом.
– Зима подходит к концу, скоро весна.
– Логично. Ну и что из этого?
– Мне кажется, что пришла пора перейти к активным действиям.
– К активным? Разве ты до этого отдыхал? У тебя много свободного времени?
– Я считаю, что ты многому научил меня. И теперь нужно применить полученные знания на практике.
– Но ведь ты уже побывал в храмовой библиотеке. Пробрался туда под покровом ночи, благополучно обезвредив охрану. Кстати, как успехи?
– Узнал много интересного, - мрачно ответил Клемент.
– Я нашел документы, описывающие историю - настоящую историю ордена Света от начала его сотворения и до прошлого века включительно. Кое-что прочел на месте, а часть взял с собой. Мне стыдно, что я принадлежу… принадлежал ему. Орден творил неслыханные вещи!
– А маги для тебя все еще олицетворение зла?
– Да, - упрямо кивнул монах.
– Олицетворение. Ведь ты не станешь отрицать, что самое главное для них - это захватить власть над обычными людьми и если получится, то и над другими волшебниками. Они желают контролировать общество, и если дать им волю, то мир погрязнет в бесконечных магических войнах. Я знаю, о чем говорю - изучал историю. Но не все маги одинаковы. И я признаю свою ошибку: некроманты действительно заживляют раны, а не глумятся над трупами.
– Я с нетерпением ждал, когда же ты, наконец, это скажешь. А что касается поступков ордена, то не принимай их так близко к сердцу, - мягко сказал Рихтер.
– Прошлого не исправить.
– Именно поэтому я собираюсь заняться настоящим, - твердо сказал монах, глядя прямо перед собой.
– В Вечном Храме немало тех, кто забыл идею Света, и позорит свою рясу. Поступки, которые они совершают, вызывают у меня ужас. Они ослеплены властью и всячески потакают своим низменным желаниям. В их сердцах нет ни добра, ни любви. Только жажда наживы и достижения собственного превосходства за счет унижения других. Нет, я не могу больше ждать.
– Ты торопишься. Серьезные решения надо принимать, пребывая в безмятежном состоянии духа, а ты расстроен и озлоблен. Нетрудно вообразить себя карающим мечом… Но в горячке можно потерять собственную голову.
– В ордене добрая половина монахов - воры, насильники, клятвопреступники и убийцы. Остальные пока колеблются, но не из-за их высоких моральных качеств, а из-за банального страха перед последствиями. В Вернстоке почему-то так сложилось, что хороший человек просто не может вступить в орден. Его не примут.