Монахини и солдаты
Шрифт:
Они вернулись в гостиную, и Анна налила себе шерри. Гертруда налила себе тоже.
Они стояли друг против друга у разных концов каминной полки и прихлебывали из бокалов; каждая, хорошо зная подругу и обладая пытливой чуткостью, старалась проникнуть в ее мысли. Анна смотрела на обезьяний оркестр, Гертруда — на составленный Анной букет из голубых и белых ирисов с зелеными веточками самшита.
Гертруда проговорила примирительным тоном, поняв реакцию Анны на свое последнее замечание:
— Надеюсь,
— Да… да… очень понравились… спасибо…
— Я хочу сказать, оставь их у себя, они теперь твои.
— Ох, не надо все…
— Это платье мне тоже нравится, — сказала Гертруда, — только хорошо бы его погладить, складки появляются. Я поглажу его тебе. Но тебе нужно что-нибудь приличное на лето. Думаю, скоро наступит жара, все-таки май уже, можно завтра пойти и купить, хочешь?
Гертруда непринужденно болтала, хотя и нарочито мягким тоном. Анна говорила себе: Гертруда просто хотела, чтобы Тим лишний раз показался здесь. А теперь хочет загладить произведенное впечатление, предотвратить разговор на эту тему.
— Мне нужна работа, — сказала Анна, — я должна найти что-нибудь постоянное, без работы я становлюсь невыносимой. Может, твои знакомые социальные работники помогут? Как, кстати, прошла сегодняшняя встреча?
В тот же момент Анна поняла, что, конечно же, никакого «социального работника» не было. Гертруда провела утро с Тимом Ридом. Она взглянула на покрасневшую Гертруду.
— Хорошо, хорошо. Я тебя с ними познакомлю, если хочешь.
— Гертруда…
— Что?
— Тебя и Тима Рида связывают известного рода отношения.
Гертруда посмотрела на Анну.
— Почему ты так решила?
— Интуиция. Так это правда?
— Да.
— Ладно, меня это не касается. Я иду заниматься ланчем.
— Анна, не глупи. Останься, пожалуйста.
Анна внезапно растерялась. Она жалела, что вынудила Гертруду признаться. Теперь ей не хотелось обсуждать услышанное. Она перенесла стул к окну и, усевшись, смотрела на Ибери-стрит, где вновь начался дождь.
— О боже!.. — вздохнула Гертруда.
— Прости, — сказала Анна, — мне не следовало спрашивать тебя.
— Это так заметно?
— Ну…
— Кто-нибудь что-то сказал тебе?
— Н-нет, — поколебавшись, ответила Анна.
Она никому не говорила, думала про себя Гертруда. Или Тим сказал кому-то?
Анна же спрашивала себя: заметила бы она что-то, не будь анонимного письма, догадалась бы? Нет.
— Полагаю, — проговорила она, — это тайна. Не беспокойся, я не проговорюсь.
— Я не беспокоюсь. Поступай, как знаешь.
— Нет, не проговорюсь.
— Что ты обо всем этом думаешь, Анна?
— Я ничего не думаю. Это твое дело. Меня оно совершенно не касается.
—
— Извини, но что я могу ответить? Я этого не понимаю и не прошу тебя объяснить…
— Ты злишься. Почему? Неужели завидуешь?
— Завидую? Тому, что у тебя появился мужчина, а у меня его нет, это ты хочешь сказать? Гертруда, до такой глупости мы с тобой еще не опускались.
— Нет, дурочка. То есть… прости, я идиотка, что сказала такое.
— Это точно.
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Я считаю тебя своей собственностью. Почему бы и тебе не относиться ко мне так же?
Довольно странно, но Анна сразу же после ужасного потрясения от письма не подумала о подобной стороне их отношений. А эта сторона существовала.
— Наверное, — сказала она задумчиво, — я чувствую то же самое, но не настолько, чтобы обижаться…
— На что?
— Если позднее ты всерьез надумаешь выйти за кого-то, кого-то достойного… я очень надеялась, что когда-нибудь ты оправишься от своей утраты и выйдешь замуж… кажется, я говорила об этом… И если ты найдешь счастье, я буду очень рада. Я люблю тебя и желаю тебе блага, и, возможно, я слишком самонадеянна и оптимистична, но считаю, нашу дружбу ничто не разрушит.
— Ничто и никогда, на том и порешим. Но ты все равно сердишься.
— Не сержусь, Гертруда. Я поражена, почти шокирована.
— Потому что это произошло чересчур рано?
— Да. И потому… кто это оказался. У тебя действительно с ним роман?
— Да.
— Я удивлена.
— Мы влюбились друг в друга во Франции. Это было как coup de foudre. [105]
— Кто-нибудь еще знает?
— Пока нет.
— Ну что же, хорошо. Думаю… потому хорошо, что это пройдет, не так ли? В любом случае… извини, я, должно быть, тебе надоела. Давай поедим.
105
Удар молнии (фр.).
— Это не пройдет, — сказала Гертруда. — Я собираюсь замуж за Тима.
— Будь я на твоем месте, я бы немного подождала и малость подумала. Идем за стол.
— Я подожду. И я думаю. Я собираюсь замуж за Тима. Почему ты такая бессердечная и противная?
— И сколько продолжался этот coup de foudre?
— Секунды четыре. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы для двоих изменился весь мир.
— Вижу, ты довольна собой. Но ты обманываешься. Я не верю в «удар молнии» и в «любовь с первого взгляда». Любовь — это серьезно, влюбленность же — лишь временное помрачение ума.