Монахини и солдаты
Шрифт:
Манфред переговорил с Графом, а также с Мозесом Гринбергом. Они согласились, что Анна должна поставить Гертруду в известность. Решать, как это сделать, они предоставили Анне.
Было солнечное утро. В Лондоне жарко и пыльно, пахнет гнильцой, наверное, мечтами лондонцев об отдыхе на природе. Темза протухла. На железной дороге какая-то забастовка. Вокзал Виктория забит беспокойными, нервными пассажирами.
В гостиной на Ибери-стрит пахло тигровыми лилиями, которые Гертруда ставила в вазу. Она перенесла цветы на инкрустированный
— Не правда ли, они восхитительны? Тигровые лилии всегда напоминают мне об Алисе. [118]
— Да.
— Не слишком рано будет выпить?
— Я не стану, — сказала Анна. — И вообще собираюсь снова бросить пить.
— Ну что ты!
— По мне, все вы слишком много пьете.
— Ох, дорогая, не будь такой суровой! Вот и Мозес тоже — посоветовал мне вчера поменьше сорить деньгами!
— Думаю, это Тим сорит деньгами.
118
Тигровые лилии всегда напоминают мне об Алисе. — Льюис Кэрролл. «Алиса в Зазеркалье». Гл. II, «Сад, где цветы говорили», один из персонажей которой — Тигровая Лилия.
— Перестань нападать на Тима! Всегда придираешься к бедному парню. Прекрати! Сегодня утром у меня отличное настроение, и я не дам тебе критиковать что-нибудь или кого-нибудь. Знаешь, мы едем в Грецию! Тим никогда там не был.
С коротко остриженными волосами, торчащими спутанной каштановой копной, Гертруда выглядела очень молодо. Она снова набрала вес и поглядывала на загар на своих располневших руках, открытых до локтя. На гладком смуглом лице лежал легкий красновато-сливовый отблеск солнца. На ней было новое изящное плиссированное платье в зеленую и коричневую полоску. Не приходилось сомневаться, что она тоже не жалеет денег.
— Забыла, была ты в Греции или нет, Анна?
— Нет.
Последовала недолгая пауза, когда обе подумали, что естественного приглашения: «Так поедем с нами!» — быть не может.
Гертруда сказала первое, что пришло в голову:
— Не желаешь взглянуть на последние картины Тима? Он теперь пишет каждый день, я так рада.
— Погоди минутку, — ответила Анна.
Они стояли у каминной полки, как это часто бывало, когда они болтали в этой комнате. Анна отошла к окну и поглядела сквозь неожиданные слезы на солнечную улицу.
— Что с тобой, дорогая? — спросила Гертруда с испугом в голосе.
Анна смахнула слезы и обернулась. Она чувствовала себя глубоко несчастной оттого, что приходится выполнять ужасную роль чуть ли не обвинителя или судьи, и от своей утраты, и от надвигающегося полного одиночества, которое вдруг окружило ее клубящимся белым туманом. Неужели то, что должно теперь произойти, отнимет у нее и Гертруду?
—
Гертруда подошла к ней и потянулась обнять, но Анна остановила ее.
— Это из-за Тима.
— Он заболел, ранен, с ним что-то случилось и никто не сказал мне?..
— Нет, он здоров, и с ним ничего не случилось. Послушай, Гертруда, может, за этим ничего не стоит, ничего совершенно, но Манфред, Мозес и Граф считают, что я обязана кое-что рассказать тебе, хотя, возможно, ты уже все или частично знаешь…
— Ты о чем?
Лицо Гертруды застыло, стало морщинистым, почти безобразным.
— Давай присядем, — сказала Анна. Она села на диван, а Гертруда придвинула себе кресло.
— Быстро, рассказывай, что…
— Ну что ж… у Тима долгие годы была постоянная любовница, надеюсь, ты знаешь о ней, Дейзи Баррет.
Гертруда колебалась, не ответить ли: «А, Дейзи, да, конечно!» — но настоящий страх и ужасное выражение обреченности на лице Анны заставили ее сказать правду.
— Нет.
Анна вздохнула.
— То, что я говорю тебе, — слухи, но есть и кое-какое подтверждение этому. Говорят… Тим по-прежнему встречается с этой женщиной или встречался до недавнего времени, и… говорят, они задумали следующее: Тим женится на богатой женщине, и они будут продолжать жить вместе на ее деньги.
Гертруда, не отрываясь, смотрела на Анну. Потом лицо чуть смягчилось. Но взгляд остался напряженным.
— Я думала, ты хочешь рассказать мне что-то серьезное.
— Разве это не серьезно?
— Нет. Ты рассказываешь слух, басню. Что это? Такого не может быть, это просто бред сумасшедшего.
— Я тоже сперва так подумала, но, кажется…
— Тим любит меня, мы все время вместе.
— В данный момент вы не вместе.
— Ты что, намекаешь?.. Анна, то, что ты говоришь, — ужасно, мерзко. Где ты подхватила эту чушь, это непотребство?
— Объясняю, — продолжила Анна. Она теперь была спокойна, холодна, никаких слез. — Ты слышала о человеке по имени Джимми Роуленд?
— Да, Тим упоминал о нем, они снимали вдвоем мастерскую, но видеть я его не видела.
— Эд Роупер встретил его в Париже, и тот рассказал ему, что Тим жил с этой девицей, Дейзи Баррет, много лет до того, как якобы влюбился в тебя, и встречается сейчас, и они задумали, что Тим женится на деньгах и их связь продолжится после этого.
— Это неправда, Анна, я знаю, что неправда. Ты говоришь, «якобы влюбился в меня». Он действительно влюбился, он действительно влюблен сейчас, в таких вещах невозможно ошибиться! У Тима, наверное, были когда-то давно любовные интрижки… то есть безусловно были, он много мне такого рассказывал… тут какая-то путаница. Эта женщина существует, кто-нибудь видел ее?
— Да, — сказала Анна. — Я виделась с ней вчера.
— Боже!.. И?..
— Она сказала, что такой план у них был и что она продолжает встречаться с Тимом. Конечно…