Монахиня Адель из Ада
Шрифт:
Наконец-то у мадам появился свой домашний круг… И дочь вернулась — кинулась на шею с благодарностью. А уж о признательности Юры с Масей и говорить было нечего. Жаль, что Кристина с Улей не понимали происходящего, а то бы и они облобызали кудесницу со всех сторон.
Маринка, которую в такие минуты обычно посещало красноречие, провозгласила:
— Возблагодарим святых страстотерпцев Киприана и Иустину! Киприан сам в молодости был колдуном, но потом всю энергию свою и все таланты отдал на служение Богу и людям… И тебе, сестра, послужившей сатане изрядно, пора чистить нашу землю от ему подобных…
Говорила тёть-Марина долго, но никто,
— За времена безбожия в стране их столько развелось… Тебе подмога, мать, нужна… — сказала Маринка.
Но мадам бралась «трудоустроить» главных ведьм и их приспешников сама, без помощи энтузиастов, то и дело норовящих наломать дров. Тут действовать с размаху и напрямик вредно.
— Не будет получаться прямо — пойду в обход… Не каждую «лярву» машинкой вычислишь, иные так искусно маскируются, что даже мне большое время нужно… — грустно произнесла мадам.
На тот момент абсолютно всё семейство сидело за праздничным столом — за новогодним, накрытым в горнице у бабы Маши. Ведь месяц в борьбе с нечистью быстро пролетел.
— Закройте глаза, детки! — произнесла Маринка, метнувшись в сени за подарками.
Когда под ёлкой, стоявшей в углу, выросла симпатичная горка, Максим и Кристина набросились на неё с визгом и толканиями. Полугодовалая Ульяна с удивлением взирала на всё это с высокого раскладного «трона».
Тут вдруг князя Юрия Петровича, окончательно пришедшего в себя после потрясений, посетила чисто княжеская идея — благородно-патетическая:
— Дети, снова закройте глаза!
Максим с Кристиной повиновались, а Уля снова ничего не поняла, да это ей пока было и не нужно — княжьи намерения распознать не каждому взрослому под силу. Папа Юра, быстренько убрав все подарки в шкаф, велел чадам оглядеться. Те, не узрев ярких пакетов с бантами, расстроились было, но князь выдал им огромную, многоступенчатую речь:
— Были тут подарки или не было их — спорная реальность. Может, и не появятся больше, а может — появятся. Вот у нас сейчас две шикарные квартиры и имение… А может статься, что исчезнет вдруг всё это… В одночасье… Истинно реально то добро, что у нас внутри. Не давайте никому испортить ваш багаж — и не собьётесь с курса…
Мама Ляля всхлипнула. Все зааплодировали. Нарочито княжеская речь вышла, однако. Хотя князь так и не выучил своей родословной. А надо бы! Чай, не в Индии живём, где ты сначала камешек, потом ты птичка, потом раз пять рождаешься простым приматом, а потом уже таки в принца перевоплощаешься. Наша церковь против перевоплощений. Так что, не исключена возможность, что нынешний Юрий Петрович Лялин, однажды уйдя в мир иной, встретится там с настоящим князем, со своим предком — золотопромышленником Люлиным. Вот встреча-то будет!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ ОНА УЗНАЛА СВОЁ ИМЯ
Глава 1 Что таратайка, что мельница…
Посленовогодние деньки трудно описуемы, но живо представляемы: свеже-салатно-шампанские запахи, спугнутые полуночными курантами, удирают в панике, как Золушка, сменяясь кисло-помойными ароматами. Звон бокалов
Хотя запах вчерашней еды кой-кого и вдохновляет. А иным по душе вкус трёхдневного салата, подогретого на «бане» — тем, кто после вытья на новогоднюю Луну, неделю ходят по квартире в шарфике и тёплом халате. Как потом вернуть уважение к себе?
На кухне бабы Маши, однако, было всё путём, почти как у любимого классика, только персонажи другие: не три девицы вечерком, каждая с веретеном, а три старушки-говорушки, между завтраком и вторым завтраком, за кухонным, за столом, что-то пальцами перебирали, какие-то картинки, вперемешку с фотографиями. И в аккуратные стопочки складывали.
Стол был накрыт клетчатой бирюзово-сиреневой клеёнкой, в тон бирюзовому кафелю на стенах, отчего и небо за окном отливало бирюзой, и солнышко слало, сквозь белоснежную кружевную занавеску, узорные бирюзово-сиреневые приветы. Умела хозяйка кухни интерьер создать для праздничного настроения!
Клеёнка была чистенькая, много раз протёртая несколькими тряпочками, плюс новым полотенцем. А ведь шёл третий день, вернее, третье утро нового года. Стол — поди ж ты! — был всё ещё в идеальном порядке: ни крошечек тебе, ни пятен, ни лишней посуды, только красивые чашки китайской работы с китайскими же блюдцами. На такой стол не противно и фотки выложить, даже самые ценные.
А в углу, у печки, куда тоже достигали солнечные лучи, сверкала дополнительная лепота: медные тазы и кочерёжки на подставочках. Те, которые ещё со времён царской эпохи остались. Задолго до праздников, на предновогоднем семейном совете, было решено перевезти всё это с Лиговки в деревню, ибо пятикомнатные хоромы снова нещадно эксплуатировались квартиросъёмщиками.
«А как же шкаф?» — спросите вы. Ведь ежели привратница с ним больше не общалась, а порталом в другой мир он всё ещё служил, сколько новых огорчений могло принести старинное зеркало ничего не подозревающим жильцам, скольких до смерти напугать!
Мадам привратница вспоминала о шкафе неохотно, с содроганием. Но от цветных бутылочек не избавлялась. Мало ли чего ей со временем могло понадобиться в зазеркальных лабиринтах. Коронация подземного правителя успешно прошла, и ветеранше снова разрешили наведываться в подземелье. Где её с распростёртыми обьятиями ждал лучший друг и верный бывший заместитель Силантий! Кстати, тот не единожды наведывался к опальной старухе в деревню, вечерами прокрадывался в сад, стучал в окно, ждал, пока экс-начальница оденется, а затем до глубокой ночи беседовал с ней. О чём беседовал, не разглашалось.
У Максима тоже бутылочки имелись, целых четыре, две зелёных и две красных, остались в качестве сувениров от конопатой Лизы и её мужа Свиридки-Токио. Эта, уже не очень молодая, но всё ещё возлюбленная пара решила отказаться от возможности хоть иногда наведываться в зазеркальное болото, и причиной тому была обида. За что их выгнали?! Да ещё и взяли столько денег! Мадам с дочурой горшки побили, а крайними сделали молодожёнов.
Парочка гневалась, но не слишком. Отлично помня, кому они обязаны своей роковой встречей. Если бы не бабка, не обнимал бы теперь Свиридка возлюбленную. И по-русски ни слова не знал бы, не говоря уже о восхитительном новгородском акценте, от которого все тащились. За неделю до нового года молодожёны приехали в деревню к бабе Маше — расцеловаться на прощание.