Монарх от Бога
Шрифт:
– Ты, великий доместик Роман Лакапин, отныне моим повелением почётный князь столицы Болгарии Софии и врата в неё для тебя будут всегда открыты.
– Это для меня великая честь. К внукам в гости обязательно наведаюсь, - ответил Лакапин.
– Вот и славно. А теперь мы выпьем за сговор. Тут я сына поздравлю. Дай Бог ему ладную семеюшку заполучить.
И засиделись в полевом застолье будущие сородичи. Сумерки уже к шатру подступили. На другое утро Лакапин проводил царя Симеона в Софию. Прощались тепло, по-родственному, лишь Симеон заметил, как всегда, откровенно и просто:
– Как будешь в Софии, заходи
– И засмеялся своей шутке.
Так Лакапин, выиграв эту «войну» без потерь - всего-то внучку отдавал в жены будущему царю Болгарии, - возвращался в столицу. С ним ехал царевич Пётр с семью воинами. В пути он встретился со своим будущим тестем Христофором, который уводил с порубежья свою гвардейскую тагму. Христофор был общительный и приветливый человек, и разговор между ними протекал непринуждённо.
– С того дня, как ты был у нас в Магнавре, я хорошо запомнил тебя и подумал, что не каждому повезёт, кто встретится на поле сечи с тобой. Славный витязь.
– В батюшку Симеона пошёл, а он бычка годовалого на спине поднимал.
– Твой батюшка неугомонный. Много крови нам попортил.
– Ныне угомонился. Из Софии везли до вашего рубежа в колеснице, теперь домой повезли. Не задержаться бы мне в Царьграде.
– Сами с Марией всё и решите, - произнёс Христофор, словно был уже не волен в судьбе дочери.
Ехали царевич Пётр и доместик Христофор стремя в стремя, природой любовались, о конных скачках завели разговор. Оба оказались знатоками лошадей. Как раз к Адрианополю подъезжали, где ежегодно, начиная с августа и до глубокой осени, проводились скачки.
– Ты не бывал на адрианопольском гипподроме?
– спросил Христофор.
– Так вы не пускали, - усмехнулся Пётр.
Лакапин ехал впереди, слышал разговор Петра и Христофора. При упоминании о гипподроме, он вспомнил, как император рвался в эти края добывать воспоминания о деде. И надумал Лакапин угодить зятю, привезти из Адрианополя двух-трёх старожилов, которые служили на гипподроме и знали Василия Македонянина. Лакапин так и поступил. Он велел Христофору, проведя войско через город, остановиться с ним в рощах за посадами, сам со Стириктом и стременными отправился к епарху Адрианополя. Город ещё был похож на военный лагерь. Всё было приготовлено для отражения вражеских приступов, и воины несли бдение на стенах. Но за день до приезда Лакапина в город примчали от него гонцы и доложили епарху, что угроза нашествия болгар миновала.
Епарх Иринарх был давний знакомый Лакапина, ещё со времён императора Льва Мудрого. Он встретил Лакапина почтительно: всё-таки второе лицо в империи - и первым поздравил его с удачным разрешением военного противостояния. Он посоветовал:
– Что Филиппополь, что наш Адрианополь - страдальцы от Болгарии. Дай-то Бог, чтобы все напасти прекратились.
– Так и будет, почтенный Иринарх. Как женим царевича Петра на византийской августе, мир до конца века наступит, - весело заверил епарха Лакапин и попросил его: - Сделай приятное императору, найди двух-трёх старожилов, кто служил на гипподроме и знал Василия Македонянина.
– Найду. И что с ними делать?
– Отправь с почётом в колесницах в Константинополь. А там уж император окажет им честь.
– Великий доместик, давай поступим так. Ты сегодня мой гость. Много дней провёл
– Не возражаю, почтенный Иринарх. Только я ведь не один, а с царевичем Петром. Примешь ли?
– С великим почтением. Места всем хватит. А осенью не забудь приехать на скачки. Пятую годовщину без войны будем праздновать, - избавлялся от наболевших дум епарх, простоявший во главе города больше двадцати лет.
Роман Лакапин и царевич Пётр провели в Адрианополе два дня. Они и впрямь отдохнули за это время. Вечером было застолье. Иринарх пригласил знатных вельмож города на встречу с великим доместиком, и все его благодарили за предотвращение нового нашествия болгар. Лакапин сказал, что надо отметить в этом заслугу царевича Петра, который пошёл поперёк батюшки, царя Симеона. Вельможи поклонились царевичу Петру. Лакапину эта встреча с вельможами была важна, потому как ему хотелось завоевать расположение городской знати: Адрианополь был одним из трёх после Константинополя и Фессалоники крупным городом Византии.
В этот же вечер Иринарх разыскал двух восьмидесятилетних старцев, которые находились в светлой памяти и хорошо помнили Василия Македонянина, ибо вместе с ним долго служили на гипподроме. Лакапин не стал их расспрашивать о прошлом, лишь сказал:
– Почтенные Дорофей и Афиноген, вы поедете с нами в гости к внуку Василия Македонянина, Константину Багрянородному.
Старцы долго переговаривались между собой, теребили коротко остриженные бороды. Потом Дорофей с улыбкой произнёс:
– А что, внучонок нашего Василия заслуживает того, чтобы мы с тобой, Афиноген, посетили его.
– Браво, браво! Хорошо сказано!
– воскликнул Лакапин.
Через день великий доместик со старцами и царевичем Петром покинули Адрианополь. Пётр всей душой рвался поскорее добраться до Константинополя. Наступил благодатный апрель. Была Лазарева суббота. Горожан с утра оповестили о том, что с бескровной «войны» возвращается с войском великий доместик Лакапин. Для горожан возвращение войска всегда было событием, но чаще таким, которое приносило печаль, страдания: войн без жертв не бывает. Тысячи горожанок выходили навстречу войску с болью в груди и с надеждой на то, что с их супругами, братьями, отцами, сыновьями ничего не случилось, что возвращаются они живыми и здоровыми. Как в старом добром мифе: улетели тридцать два сокола, столько же и вернулись. То ли не радость! То ли не повод для торжества!» И, когда войско вступило на мостовые Константинополя, его встретили бурей ликования, в котором прорывались два слова: «Слава Лакапину! Слава Лакапину!» И вдруг, как всем показалось, у самых стен Магнавра явственно прозвучало ошеломляющее: «Даёшь императора Лакапина!»
Многие сановники, близкие к Константину Багрянородному, стояли у распахнутых окон дворца и слушали ликование горожан. Был услышан и чей-то мощный призыв: «Даёшь императора Лакапина!» Он долетел и до ушей императора Константина. Некоторые вельможи поспешили закрывать окна, но Багрянородный заметил:
– Не надо закрывать окна. Мы должны знать, чем дышит народ. Этот вздох говорит о многом.
– Божественный, это просто кто-то дурачится!
– воскликнул Таврион.
– И ничего в этом страшного нет.