Монгол
Шрифт:
Он протянул ладони к шаману. Тот ничего не взял и побледнел еще сильнее.
Кюрелен тихонько рассмеялся.
— Любой из этих вещиц ты сможешь заплатить за красивую женщину, белого коня или за оружие для сотни воинов.
— Кюрелен, ты лжешь! — мрачно заявил Кокчу, подняв голову.
— Возможно, — продолжал смеяться Кюрелен.
— Мне известно, что Тогрул-хан славится жадностью и осторожностью.
Кюрелен покачал головой.
— Выбирай, Кокчу. Этого добра у меня очень много.
Шаман дрожащими руками осторожно вытащил золотую цепь и нить бирюзовых бус.
— Ты вор, должен тебе сказать, — произнес Кокчу.
— Возможно. Но ты сам сказал,
Шаман ласково погладил бусы и отложил их в сторону, а потом снова уставился на Кюрелена.
— Что ты хочешь? — презрительно поинтересовался он.
Кюрелен облегченно вздохнул.
— Наконец у нас начинается разговор двух честных людей. Известно, что Тогрул-хан поможет Темуджину и отомстит за него, если в этом возникнет необходимость. Но такого не потребуется, потому что я верю в судьбу Темуджина. Ты сам предсказал ему власть и известность, — ухмыльнулся Кюрелен.
Шаман ничего не ответил, продолжая внимательно слушать.
— Я могу правильно судить о людях. Поклянись в верности Темуджину, и ты станешь ханом среди священников. Если же ты ему изменишь, тебе это не принесет пользы.
— Ха! — воскликнул шаман, наклоняясь вперед и внимательно разглядывая свои ногти.
Кюрелен потряс ладонями, и сокровища откликнулись нежным звоном, а он, высыпав их перед собой, медленно вытянул из общей кучки нить, на которую были нанизаны золотые монеты, и легко перебросил ее на колени шамана.
— Это еще одно доказательство моего уважения, — заявил гость.
Шаман медленно поднял на него глаза, темное лицо его казалось совсем черным.
— Судьба будет благосклонна к Темуджину, — сказал Кюрелен. — Те, кто последует за ним, будут сопровождать его по дороге к власти.
Кокчу улыбнулся, а потом громко захохотал. Он положил золотые монеты рядом с цепью из золота и бирюзовыми бусами, а затем наклонился к Кюрелену, схватил его за плечи и легонько потряс:
— Кюрелен, мне будет скучно без бесед с тобой. Отправляйся вместе со мной!
Шаман и Кюрелен вышли из юрты вместе, они улыбались друг другу, воины не могли понять, в чем тут дело.
К востоку тянулись шлейфы пыли — свидетельство бегства людей. Пыль эта окутывала их следы золотистым облаком. В стойбище осталось совсем немного народа, готового следовать за передними повозками.
Шаман шагал по стойбищу в сопровождении Кюрелена. Люди отрывались от своей работы и непонимающе глядели им вслед. Шаман подошел к центру почти опустевшего лагеря и громко закричал. Его внушительная высокая фигура и красивая голова четко выделялись на фоне горячего желтого заката. Через несколько мгновений на площади собрались все, кто еще не покинул бывшую орду Есугея. Бектор, хмурый и ничего не понимающий, стоял рядом с братом Бельгютеем и своей матерью. Темуджина окружали друзья. Лицо его потемнело от ярости и бессилия. Шум голосов затих от презрительного взгляда шамана, и все стали его слушать.
— Куда вы отправляетесь? — закричал шаман. — Неужели вы хотите покинуть своего хана, сына Есугея, вы, неблагодарные собаки?! В ваших сердцах нет верности, и ваши души черны от предательства. Вы подобны хрупкому колесу, которое ломается даже о мелкий камешек, или плохому мечу, который гнется от первого удара.
Люди в удивлении глядели на него, вытаращив глаза. Они ничего не понимали. Глупо моргая, нахмуря лбы, они пытались разобраться в словах шамана. Он поочередно переводил свирепый взгляд с одного бронзового лица на другое. Под его свирепым взглядом все опускали глаза. Люди в душе спрашивали себя — правильно ли они поняли вчера его слова.
Шаман
— Я знаю, вы все верите, что вам обрадуется хан тайджутов. Но вы ошибаетесь. Если отправитесь к нему — вас там ждет смерть. Хан подумает: «Что за предатели пожаловали ко мне? Они покинули собственного вождя, когда он в них так нуждался. Они приползли к моим ногам, подобно своре воющих и дрожащих псов. Такие люди заслуживают только смерти. Во время сражения они будут подобны мечу из бамбука, коню со сломанной ногой, которому нельзя будет доверять во время битвы, или лепешке из муки, которой пытаются заткнуть дыру в каменной стене, когда рядом не оказывается настоящего камня». Вот что подумает о вас хан! Вы должны понять, что он вас не примет, но если вы мне не верите — отправляйтесь к нему! Молодой хан не желает иметь предателей среди своих воинов, не хочет, чтобы его окружали люди с сердцами верблюдов!
Бельгютей давно сторонился Темуджина, думая, что его звезда клонится к закату, однако сейчас он стал ему дружелюбно улыбаться, Бектор же до крови прикусил губу. У Темуджина от удивления широко раскрылись глаза, а Джамуха с отвращением отвернулся. Другие члены рода переминались с ноги на ногу, почесывались, краснели и неловко глядели друг на друга.
Шаман многозначительно уставился на выжженную степь, простиравшуюся за пределами орды, а потом перевел взгляд на людей. Он напоминал Кюрелену человека, прогуливавшегося в саду и по одному собиравшего самые сладкие и спелые фрукты. Шаман посмотрел в глаза каждому человеку и, казалось, взглядом своим что-то им приказывал. Наступила тишина, в которой чувствовался невыносимый ужас. Все глядели в лицо шамана, которое светилось странным светом.
— Взгляните! — воскликнул Кокчу. — Духи послали нам знамение!
Все посмотрели вверх, и из каждой глотки вырвался возглас ужаса. Кюрелен тоже последовал примеру остальных и тут же поджал губы. У него от восхищения сверкали глаза. Сначала там, куда указывал шаман, ничего не было видно, кроме золотистого пара и пыли, сопровождавших быстро удаляющиеся юрты и скот, но потом стена пыли разошлась в стороны, подобно занавесу, и там, где ранее ничего не было, появились неясные очертания огромных всадников, молча чего-то ожидавших. На поднятых пиках медленно развевались вымпелы, а их лица были как бы высеченными из гранита окружавших холмов и скал. Их молчание наводило ужас, а ожидание неизбежно вызывало дрожь. Казалось, что их головы были выше холмов, а их кони были серыми, призрачными и в три раза больше обычных коней. Неземные вымпелы развевались от порывов небесного ветра. От вымпела к вымпелу стремились бледные молнии, и каждому показалось, что он слышит вдалеке отдаленные звуки труб и барабанов, заставляющие всех дрожать.
Шаман поднял руки и закричал ужасным голосом:
— Духи Синего Неба пришли на помощь Темуджину, сыну Есугея!
Люди застонали от ужаса, упали на землю и прикрыли головы руками. Животные сильно разволновались и раздували ноздри, вдыхая острый кислый запах человеческого страха. Темуджин, его друзья и Кюрелен стояли недвижимо. Кюрелен улыбался и думал про шамана: «У этого негодяя такое же живое воображение, как и у меня!»
Постепенно яркая картина потускнела, и облако уплыло, подобно золотому пару. Один за другим, дрожа, люди поднимались с земли, продолжая трепетать. Они попадали на колени перед Темуджином, клянясь ему в верности и повиновении. Над их склоненными головами Кокчу и Кюрелен обменялись насмешливыми взглядами: калека в восхищении и приветствии коснулся лба рукой, а шаман наклонил голову в знак того, что он все понял.