Моника 2 часть
Шрифт:
Только ослепший от отчаяния человек мог так жестоко говорить с этой бледной женщиной, которая стояла перед ним, а теперь отступала назад, усиленно дышала, как будто ей не хватало воздуха… Она была словно соломинка, которую вертел неистовый шторм; но она вскинула голову, устремила на него взор, стоя перед ним, словно держась за крест выбранного ею мученичества, распиная себя, и призналась покорно и печально:
– Я сказала да… правда. А что мне оставалось? Как должна была я ответить на слова Ренато? Я сказала да, но вы…
– Я тоже сказал да, это правда. Я хочу увидеть, как далеко
– Что вы говорите, Хуан? Вы с ума сошли? Как могла я…?
– Вы слишком хорошо вышли из положения! Все было так, словно отрепетировано! Даже появление сеньоры Д`Отремон… с каким ужасом и отвращением она смотрела мне в лицо!
– Хуан, сжальтесь…
– Сжальтесь! Я знаю вас, счастливых, благородного происхождения, с голубой кровью, что значит это слово? Сжальтесь…! Вы только и используете его. Я не испытываю жалости ни к кому, потому что меня никогда никто не жалел.
– Ренато достоин жалости… У него есть дружелюбие, доброта, симпатия, желание вам помочь наперекор всем и всему… Если бы вы слышали, как он защищал вас, поддерживал, оправдывал, вспоминая вас в детстве, уверенный в своей решимости относиться к вам, как к брату…
– Как к брату!
Хуан закусил губу, взглянув на нее по-другому. Несмотря на злобу и ярость, он не мог отрицать правды слов, которые припомнила Моника. Он подумал о Ренато, который ребенком принес все свои сбережения и готов был следовать за ним. Как Ренато нашел его в грязной таверне, в подземелье тюрьмы… о его чистых глазах, верных руках, и подумал также о последних словах Бертолоци, о той правде, в которую верил наполовину; помнил изучающий взгляд Франсиско Д`Отремон, как тот сжимал его руку, тряс его, словно пытался проникнуть в его сердце и кровь, всмотреться в душу, узнать, насколько мог быть сыном этот презренный мальчишка, приговоренный к виселице безумным желанием мести Бертолоци, которого Хуан иногда звал отцом… Словно горькая пена, словно дым отвращения пронесся по его губам, и он отодвинул ее грубым взмахом руки, как испуганный зверь:
– О, хватит! Чего вы добиваетесь? Что ждете от меня?
– Уезжайте, Хуан. Отчаянно, на коленях вас умоляю… Почему нужно доводить дела до конца? Почему вы так упорно стремитесь пролить кровь? Я точно знаю: в вашей душе есть жалость. Вы должны сжалиться; я чувствовала, видела, что вы способны сострадать… Вы не зверь, а человек, Хуан, и как мужчина вы должны сделать это для бедной женщины, которая умоляет, просит, молит… Уезжайте, Хуан! Скажите да!
– Я пока не могу ответить.
– Не отвечайте, а уходите… Уходите, пока ночь. Уезжайте на рассвете, а когда взойдет солнце, вы будете уже далеко. Не говорите ничего, не говорите да, если вам больно говорить, но сделайте это, Хуан… Сделайте!
Она
Он сделал несколько шагов по влажной земле… Дождя уже не было, бледный и далекий рассвет постепенно зажигал небеса. Глазами он хотел словно охватить весь пейзаж, и разглядев негритенка, слонявшегося впустую, он позвал его:
– Колибри… Колибри…!
– Я здесь, хозяин. Все готово. Среди тех деревьев, за церковью, спрятаны лошади, которые уже мучаются… Пойдемте, хозяин?
– Да, Колибри, пойдем. Прямо сейчас пой… – он прервался, услышав странный приближающийся шум и далекий свист, растерянно стараясь понять: – А? Что это?
– Не знаю, хозяин. Кто-то свистит…
– Сеньор Хуан… сеньор Хуан… – с жаром позвала пришедшая Ана, но без крика. – Это я, сеньор Хуан… не кричите… Не кричите, потому что рядом охранники…
– Какие охранники?
– Охранники, которых послал сеньор Ренато, чтобы наблюдать, и не впускать и не выпускать кого-либо… думаю, вы не сбежите…
– Что ты сказала? Сбегу?
– Так сказал хозяин. Я слышала, что так он сказал сеньору нотариусу… Не хочет, чтобы вы сбежали, потому что утром вы должны жениться… Ай, Боже мой! Так должны поступать все братья: не отпускать сбегающих женихов. Не представляете бедную женщину, которую оставили взаперти…
– Сторожить… Сторожить меня… И кто послал тебя рассказать это?
– Я же сказала, никто. Но я увидела их и подумала: лучше знать… и что можно пройти через окно, это безопасней…
– Какое окно?
– Я не сказала? Ай, Господи, я не сказала вам! У меня голова разрывается на части из-за всех этих страхов и пинка, который мне поддал Баутиста, что б изъели его муравьи с ног до головы…
– Ты закончишь, наконец? – вне себя от нетерпения был Хуан.
– Уже заканчиваю, сеньор Хуан. Здесь меня поторапливают все… Сеньора Айме послала меня найти вас, и сказала… Дайте-ка вспомнить… Ах, да! Она сказала, что в отчаянии, морями плачет и больна от такого количества слез…
– Она сказала тебе все это сообщить мне?
– Да, сеньор. Это и многое другое, которое я забыла… Но она и вправду испугана, вы правы, потому что надо видеть, как на нее смотрит сеньор Ренато. Я видела, когда он запирал дверь… Он смотрел так, словно потерял голову, а она сильно испугалась и хочет, чтобы вы пришли…
– Чтобы я пришел, куда?
– Вон туда… через маленькое окошко… Оттуда меня заставила она вылезти, видимо потеряв голову, потому что хозяин Ренато запер ее и сказал много страшного… По-моему, если вы не поженитесь, он убьет каждого, потому что точно также поступил бы сеньор Франсиско, мир его праху, он бы вправду это выполнил. А сеньора Айме ждет вас через окошко… и сказала… Что если не поговорит с вами этой ночью, то убьет себя…