Моника 2 часть
Шрифт:
– Она выглядывает весь день, а Ана заходит и выходит уже больше ста раз… Она ее доверенное лицо… служанка, которой она доверяет. Уверена, она поручает ей самые сокровенные приказы… О, смотри! Ана опять вышла… Кое-что случится ночью, и ручаюсь, что знаю, что именно случится.
– Что за чушь…?
– Потише… Ана подходит… нет, она пошла в другой двор… Я пойду за ней. Что-то случится ночью…
Она бросилась вслед за Аной. Встревоженный Баутиста последовал за ней. Очень близко была большая двуколка, готовая направиться к
– Куда идет эта дура? Эта повозка ездит на завод.
– Естественно. Ана пошла искать Хуана Дьявола, она относит поручение или послание от Айме де Мольнар, я уверена.
– Она никуда не поедет, потому что не поднимется в нее. Женщинам запрещено ездить на завод в повозке. Я главный в конюшне, донья София вчера меня назначила, и я давно уже хотел отыграться на ком-нибудь… – Он быстро направился к Ане, и крикнул, бешено угрожая: – Выходи из повозки… долой… выходи! Спускайся или я выволоку тебя, воровка!
– Я не воровка… не спускайте меня! Я должна поехать на завод.
– Что, ты не спустишься…? Я голову тебе снесу.
– Эстебан отвезет меня… Сеньора дала приказ… – запротестовала Ана, отбиваясь от Баутисты, и повысив голос взволнованно крикнула: – Эстебан… Эстебан…!
– Я сказал, что женщины не ездят на завод, – властно подчеркнул Баутиста, одновременно держа служанку-метиску. – Эстебан, проклятый осел… Возьми вожжи и проваливай отсюда. Проваливай сказал или пожалеешь! Уходи!
Баутиста хлестнул лошадей, которые испуганно отправились в путь, пока Эстебан едва успел ухватиться за вожжи. Затем, как тряпку, тряхнул служанку Айме, рывком швырнув ее подальше, и бешено подтвердил:
– Я научу их, я все еще приказываю в конюшне!
– Ана… Ана…! Дядя Баутиста! – крикнула Янина, бежавшая во весь дух. – Посмотри на нее… Она как мертвая… Ты ударил ее по голове так, что она аж свалилась!
– Пусть окочурится! Меня это не волнует… Она притворяется! Проклятая сучка! Я ухожу, но не потому что пнул ее и не покончил с ней на самом деле.
Баутиста повернулся к повозке… В темноте повозка удалялась по дороге. Янина нервно потрогала холодное и пепельное лицо Аны, трясла ее, настойчиво зовя:
– Ана… Ана…! Ничего…! Она не притворяется… Открой глаза… Ай, Иисус…! Ана…!
Дрожа от страха увидеть Ренато или кого-нибудь, способного ему сообщить об этом, не решаясь позвать кого-нибудь, Янина опустила голову Аны, и начала искать что-нибудь, что может помочь ей… Наконец, она расстегнула ее корсаж, оголяя грудь, ища биение сердца, которое билось слабо… Случайно она натолкнулась на белый конверт… Слабый свет фонаря конюшен осветил его на миг, и быстрым движением она спрятала его у себя в одежде, пока вставала на ноги. Чувство было такое сильное, что казалось, она задыхалась, а шаги и знакомый голос приближался и спрашивал:
– Что случилось? Чьи это были голоса? – Янина спряталась
Изумленная сеньора Д`Отремон склонилась над обморочным телом Аны. Быстро и тихо удалилась Янина, пока голос Софии настойчиво звал:
– Янина… Янина… Эстебан… Эстебан…!
– Донья София, – воскликнула Айме, испуганно приблизившись. Вскоре с ужасом узнала неподвижную фигуру, обнаруженную на земле и закричала: – О, Ана! Что случилось? Что произошло?
– Мне бы тоже хотелось это узнать… Я слышала голоса, повозку… Звала, но не дождалась ответа; я вышла взглянуть, что происходит и… Не знаю, что здесь делала эта женщина…
– Она кажется в обмороке, но…
Айме посмотрела с тревогой на открытый корсаж; с лихорадочным беспокойством ощупала ее грудь, руки, проверила карманы и со страхом повернулась к даме, которая стояла и объясняла:
– Могу поклясться, что кто-то напал на нее… Когда почувствовали мое приближение, убежали… Меня удивило, что никто не появился!
– О! Я должна поехать на завод… – пробормотала Ана жалобно, постепенно приходя в себя.
– Что она сказала? – хотела знать София.
– Ничего… Ерунду… Кажется, она бредит… – ответила Айме, сильно нервничая. – Ана, это я, и здесь донья София также! Понимаешь? Здесь донья София!
– Донья София, да… – пробормотала Ана с усилием. – Ай, моя голова…! – пожаловалась она. И вскоре, с внезапным испугом воскликнула: – Письмо! Меня обокрали!
– Что за письмо? – оживилась Софии.
– Ты бредишь, Ана! – ногти Айме вонзились в запястье метиски.
Чувства вернулись к Ане. Она посмотрела в гневное лицо Айме, а затем на другое бледное, серьезное и внимательное, склонившееся над ней, чей голос был законом на земле Д`Отремон:
– Что случилось, Ана?
– Ай, сеньора! Не знаю… не знаю… не знаю… – пыталась заплакать Ана с видимым беспокойством.
– Не плачь, а отвечай! – упрекнула София. – Ты скажешь, что за письмо?
– Она, должно быть, поскользнулась и упала. – вмешалась Айме, примирительно пытаясь отвести в сторону расследование свекрови.
– Но с тобой был кто-то, Ана. Кто это был? – настаивала сеньора Д`Отремон.
– Не знаю… не знаю…! – пыталась уклониться служанка.
– Она ничего не знает, донья София, – снова вмешалась Айме. – Вы знаете, кто она… У нее слабо с головой… Не беспокойтесь сильно… Она пойдет на кухню, я о ней позабочусь… Не беспокойтесь…
– Да, дочка, иди с ней… Я ужасно испугалась… Не знаю, где слуги, которых никогда нет, когда нужно. – И, повысив голос, снова позвала: – Янина…!
С другой стороны конюшни появилась безупречная и правильная Янина, с совершенным выражением заботливости, с которым она приблизилась к сеньоре, и слащаво предложила: