Моника 2 часть
Шрифт:
– Никого не увидев? Ни с кем не поговорив? Не пытайся подменить одно на другое, не пытайся лгать, потому что она заплатит очень дорого. Вы не совершали ничего, кроме прогулки?
– Весь вечер, хозяин. По улицам, по пристани, по Форту… Потом мы вернулись сюда, и сеньора приказала приготовить ванну, потому что хочет встретить вас красивой, когда вы придете.
Ренато двинул головой, словно его ужаснула досадная мысль. Затем услышал голос за спиной:
– Сколько времени я еще буду ждать тебя, Ана? О… Ренато! Мой Ренато, как быстро ты пришел на мою просьбу. Ты
Не ответив Айме, Ренато посмотрел на двух женщин. Лицо Аны лишь имело вечное выражение удовлетворенной тупости; лицо Айме надело маску лучшей улыбки.
– Почему ты не сказала, что посетила губернатора?
– О! Ты знаешь? Кто рассказал тебе?
– Я хочу знать, почему ты скрыла это от меня.
Айме вздохнула покорным жестом. Она слушала диалог Аны и Ренато, имела на учете все возможное поведение, все слова, даже жест сожаления, даже наивное лепетание, чтобы снова выглядеть девочкой-подростком:
– Ренато, душа моя, я такая глупая, я не хотела тебя огорчать… но мне так жаль, что из-за сестры ты ссоришься с матерью… и я пообещала донье Софии…
– Что пообещала?
– Я уже дала обещание… Пообещала молчать… Донья София хочет избежать любой ценой скандал, ради этого она взяла меня с собой в Сен-Пьер, чтобы мы могли умолять и упрашивать его… Старый губернатор был другом моей матери… Донья София хотела, чтобы остановили дело, но не говори, что я рассказала тебе, она возненавидит меня… Поклянись, что не выдашь меня, Ренато. Твоя бедная мать из-за любви к тебе не хотела делать тебе плохо, не хотела, чтобы твое имя было вовлечено в скандал, ради этого хотела шар земной перевернуть. Я обещала ей помочь, но я очень неумелая, ничего не добилась…
– Ты говорила с губернатором?
– Да, но не беспокойся. Уверяю, что пошла туда по собственной воле, чтобы ты ничего не узнал, чтобы донья София тем более ничего не узнала, это было моим расчетом. Я дала ей слово молчать… Мы все договорились молчать…
– В таком случае, ты понапрасну рисковала получить отказ?
– Напрасно, Ренато. Но во всяком случае, лучше было бы, чтобы это сделала я, а не донья София. Уверяю тебя, что не знаю, в какую сторону склоняться, и так огорчена провалом, что не осмелилась вернуться в дом и совершила прогулку, кружа по улицам… Мне так хотелось прогуляться по городу! Я ненавижу деревню, Ренато. Я не хотела тебя расстраивать, и не будем больше об этом. Это была невинная прогулка. Спроси у Аны…
Ренато едва повернул голову, чтобы посмотреть на Ану. Удовлетворенным жестом та спрятала руки под белый фартук, улыбнулась многозначительно, словно уже получает поздравления и подарки, которые ее ожидают:
– Сеньор меня спросил, и я ему все рассказала, все-все, хозяйка. Как вы приказали никогда не лгать хозяину, поэтому я…
– Да… Это мальчик, который заперт с капитаном шхуны. Несправедливо, знаешь? А это приказ, который я принес, чтобы его забрать. Но сначала с поговорю с ним, так что открой решетку и оставь нас. Давай!
Хмуро подчиняясь бумаге с печатью, которую нотариус Ноэль показал, тюремщик отпер двойную
– Добрый день, Хуан Дьявол… Сожалею всей душой, что встретил тебя в подобном месте.
– Полагаю, хватило ваших усердных трудов, чтобы добиться этого. – заранее угадывал Хуан с обычным сарказмом.
– В таком случае, ты очень далек в своих предположениях, – ответил нотариус как-то раздраженно. – Я ничего не сделал, чтобы тебя схватили, и им не удалось бы и дальше тебя поймать, если бы ты больше прислушивался к моим советам, а не пренебрегал ими…
– Я не в настроении слушать проповеди… Садитесь, если хотите, и говорите, зачем пришли. Думаю, вас послали с каким-то предложением. Кто же теперь? Донья София? Ренато?
– Моника де Мольнар…
– А! – впечатлился Хуан. – И чего же добивается обожаемая супруга? Свидетельства, чтобы попросить Рим аннулировать брак? Моего согласия развестись? Или просто удостовериться, что я заперт здесь под двойной решеткой самого грязного места всего Форта Сан-Педро? Если так, можете считать, что желание исполнено. С уверенностью скажите ей, что все члены экипажа Люцифера хорошо заперты, и на всех свалиться наказание, соответствующее их преступлениям за их чистые глаза и добрые сердца, за преступление любить и уважать ее… Пусть все, вплоть до маленького Колибри заплатят хорошей ценой за ее пребывание на Люцифере, там, где мы не думали мешать и оскорблять такую исключительно блистательную даму…
– Хуан, ты прекратишь говорить вздор? – сделал замечание Ноэль. – Может, ты сменишь несправедливый и раздражительный тон?
– Раздражительный? Может быть… Несправедливый? Да, несправедливый, это правда! Не такой тон я должен использовать, чтобы говорить о ней. Я должен говорить, что она актриса еще более утонченная, жестокая и злопамятная из всех притворщиков, еще более порочная из всех предательниц… Все это моя обожаемая супруга! Но что вы хотите от меня? Чего добиваетесь? Скажите же наконец, Ноэль!
– Я жду, что ты дашь мне эту возможность, сынок, – ответил Ноэль как-то приглушенно. – Я сказал, что оформлен приказ, но это относится не к тебе. Вот посмотри, эта бумага, и я пришел сообщить…
– Приказ освободить Колибри? Вот как! Еще есть у нее немного сострадания? Приступ совести, или в ней проснулся дух справедливости? По крайней мере, от всего будет спасен Колибри. Она могла бы это сделать и раньше…
– Она пыталась сделать это, но ее не пустили. Это не она посадила всех в тюрьму, и не несет ответственность происходящее. Наоборот… Она очень опечалена, ужасно опечалена, что Ренато в такой форме перевернул все…