Моногамия
Шрифт:
— Скажи, есть что-нибудь во Вселенной, что способно убедить тебя? Если да, то просто скажи мне, что это? И если понадобится слетать за этим на Марс, то я слетаю! Если в другую Галактику — то я и это сделаю!
В этот момент французский офицер вежливым окликом «Madame» и приглашающим жестом даёт нам понять, что время вышло: я последний пассажир, и регистрация заканчивается. С усилием резко отрываюсь от Алекса, быстро целую в щёку и стараюсь не смотреть ему в глаза, но всё равно вижу их… Нет они не плачут, они больше никогда не плачут, но то, что я вижу в них заставляет меня просто знать, иметь непоколебимую уверенность в том, что в это мгновение, в эту секунду плачет душа
Глава 12. Амбр
{Мужчина доказывает свою любовь не тем, как о ней говорит, а тем, как о ней молчит.
Мориц Готлиб Сафир}
Но за расставанием следует встреча, и встреча не менее, а даже более эмоционально наполненная. Алекс больше не делал таких долгих перерывов, он стал приезжать чаще — каждые три недели, правда потом его приезды становились всё более и более редкими. Этого срока было достаточно, чтобы соскучиться друг по другу, но и не изнывать от тоски и накопленной нерастраченной сексуальной энергии. Нерастраченной только в моём случае, потому что мне не было известно, как в итоге решил поступить Алекс со своей верностью, ведь она не убедила меня, и, следовательно, в ней не было никакого смысла. Как и не было никакой разумности в тех мучениях, которым он подвергал себя, желая доказать мне, как серьёзны его намерения.
До французских каникул Алекс регулярно поднимал наболевшую нашу тему, и после этих разговоров бывал по-настоящему подавлен. Он делился со мной частичками себя, признался, что мечтает о семье, что безумно хочет растить дочь. Говорил, что нет ничего восхитительнее девочек, и каким должно быть счастьем обернётся возможность наблюдать, как рождается и расцветает женственность и нежность… Просил меня стать матерью его детей. После Парижа он замкнулся, замолчал… на год. Приезжал всё реже, говорил всё меньше. Мы занимались любовью также самозабвенно, но теперь с каким-то надрывом. И разговоров по душам больше не было. Он становился старше, мудрее, мы взрослели вместе.
Однажды в ноябре, в пасмурный, дождливый, но невероятно красивый день Алекс приехал неожиданно, без предупреждения. Я увидела его машину почти возле своего дома, подошла к нему и сразу же почувствовала напряжение, сильные переживания, боль и надрыв.
— Я приехал поговорить с тобой.
— Так срочно?
— Да.
— Я не могу сейчас, подожди меня.
{A Great Big World, Christina Aguilera — Say Something}
Приветствие без приветствий. Я освободилась не сразу, мне нужно было договориться с родителями насчёт сына, ведь мой муж никогда не находил возможности и желания побыть с ним. Мы отвезли Алёшу к моей маме, и я сообщила ей не без горести, что мы с Алексом расстаёмся, и что она может спать спокойно. Я забежала вперёд с этой новостью, но совсем недалеко.
Мы приехали в его квартиру, и я мысленно стала прощаться с этим необычайно красивым местом. Наши отношения к этому моменту длились уже больше двух лет.
Алекс признался, что не может больше жить такой жизнью, сказал, что хочет состариться со мной и в последний раз просит поехать с ним.
Я ответила, что без Алёши не поеду, а Алёшу мне никто не отдаст, да я и сама не посмею забрать у отца самое дорогое — его ребёнка.
Алекс сказал, что самое большое счастье — иметь семью.
Я ответила: в чём проблема, найди женщину, сделай ребёнка и будет тебе семья, живи и наслаждайся жизнью.
Он не ответил ничего, только посмотрел
Любила ли я его? Не знаю. До сих пор не знаю, но думаю, раз так легко отпустила — не любила, или не позволяла себе этого. Я пользовалась им, только брала и почти ничего не давала взамен. Наслаждалась невероятным сексом, питалась его энергией, согревалась его теплом, но не жалела и не любила, не заботилась так, как заботилась о членах своей семьи. Конечно, я желала ему добра, но только в рамках словесно-мысленных пожеланий. Мне его чувства казались пустыми и временными, ведь для него, я была уверена, не было проблемы начать встречаться с любой женщиной. Он мог выбрать себе любую: самую красивую, самую умную, самую талантливую, любая пошла бы за ним, ему лишь нужно было позвать. И я не видела для него совершенно никакого смысла цепляться за меня, тем более, что у нас был лишь летний, почти курортный, но затянувшийся роман.
В тот день между нами не было никакой близости, хотя я могла остаться на всю ночь. Мы ещё поговорили немного ни о чём, а я украдкой во время этого неловкого разговора любовалась его красотой, мысленно снимала нежно голубой, тончайший, кашемировый свитер и прощалась с каждым изгибом его восхитительного тела, с деревом, плоским животом, ложбинкой у основания шеи, которую я так любила…
Я обняла его на прощание, вдыхая все его запахи, все его дурманяще-манящие ароматы, а он прижал меня на мгновение к себе и потом отпустил. В ту ночь я ночевала дома, в одной постели со своим мужем.
Но это была не последняя наша встреча. Ровно через три месяца Алекс приехал снова, так же внезапно, так же встретил у дома, и мы почти сразу поехали к нему. Мы занимались любовью почти всю ночь, и это было так великолепно, что я решила, он передумал, и мы будем оставаться любовниками как и прежде. Я была счастлива и почти любила его, а утром он сказал, что через три дня женится, и что это была последняя наша встреча, что квартиру эту он оставляет мне, юридически всё оформлено, бумаги на его столе, и чтобы я не забыла их подписать. Мне стало до ужаса больно и противно, я быстро попрощалась и ушла, оставив свои ключи на столе.
В кармане пальто, уже дома, я обнаружила диск и на нём только одну запись, только одной песни. Песня эта — Say Something в исполнении A Great Big World, Christina Aguilera. Уже с первых её слов, у меня сжалось сердце:
{Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас".
Я стану тем самым, если ты хочешь этого,
Я бы последовал за тобой куда угодно.
Скажи что-нибудь, я опускаю руки.
Я чувствую себя таким ничтожным,
Случившееся выше моего понимания,
Я совсем ничего не понимаю…
Я буду спотыкаться и падать,
Ведь я ещё учусь любить -
Только начинаю познавать это чувство.
Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас",
Прости, что так и не смог достучаться до тебя.
Я бы последовал за тобой куда угодно.
Скажи что-нибудь, я сдаюсь.
Я переступлю через свою гордость,
Ты — единственная любовь всей моей жизни,
И я говорю: "Прощай".
Скажи что-нибудь, я опускаю руки.