Монохромный человек

Поспешная Юлия

Лукьян пренебрежительно и насмешливо хмыкнул.

— Тут я и подсунул ему Касьяна… Признаюсь, я не столько надеялся на успех Шамова, сколько желал страдания и мучений этому ничтожеству!

Глаза Лукьян увлажнились, в них нервными бликами подрагивала давняя, исконная, глубокая злость на Касьяна. Злость и черная, пропитанная завистью уничтожающая ненависть. Стас был поражен этим взглядом Лукьяна.

— Я и не ожила, что он сумеет сделать из него монстра… да ещё какого!

Лукьян усмехнулся.

— Я

когда первый раз увидел, что он вытворял в палате с подсунутыми ему Шамовым двумя мужиками… Подполковник, ты бы видел это зрелище! Касьян умертвил их обоих чуть ли не голыми руками. Они даже не сопротивлялись. А после… После он выкрасил их в черный и белый… Старательно так, аккуратно и даже бережно…

— Почему? — спросил Стас. — Почему эти два цвета?

Это вопрос, который мучил Стас и который не давал ему покоя. Что значат эти два цвета для Монохромного человека? Для Касьяна? Что они символизируют.

— Я думал ты уже догадался. — хихикнул Лукьян.

— Мне интересна твоя версия.

— Чёрный и белый-это… Пепел кострища, снег, ночь и сажа от пожара. — пожав плечами, ответил Лукьян. — Шамов сказал, что это крепко навязанный обсессионного типа ассоциативный ряд… ну, или что-то в этом роде. Короче глубокая травма в мозгах Касьяна на основе какого вида обссесивно-компульсивного расстройства…

Такого Корнилов не подозревал. Он не знал, что это расстройство психики может найти выход в таком виде.

— А потом ты решил натравить созданное из Каменева чудовище на своих кредиторов.

— А что мне оставалось? — пожал плечами Лукьян. — Их вложения мне не помогли. Даже половины расходов не покрыли, а они уже все начали сразу требовать свои деньги назад и с процентами! Твари… Как будто забыли, что всеми своими деньгами обязаны мне! Если бы ни я… у них был кишка была тонка сжечь тех немощных тупиц с детскими принципами в головах!..

— Как ты управлял им? — Корнилову были не интересны страдания и злость Курбатова.

— А, да… Шамов показал, как пробуждать в нем его вторую личность… — Лукьян усмехнулся. — Оставалось только сделать это и сказать, кого убрать. Здорово, да? Касьян убивал, вся кровь и убийства были на нём, а я… я стоял в стороне и мог больше не беспокоится за свои деньги и за свой журнал.

Лукьян со злорадным ликованием, явно довольный собой нагло усмехнулся в лицо Стасу.

Корнилов молча, с пренебрежительным снисхождением и даже долей сожаления глядел на него.

— А ты не боялся, что он убьёт и тебя?

— Нет, подполковник. — захихикал Лукьян. — Он бы не смог. Шамов закодировал его… Чтобы он не трогал меня и его. Касьян не сможет убить ни меня, ни Шамова.

— Зато это смогла Гудкова. — вздохнул Корнилов.

Лукьян перестал усмехаться.

— Что?! Но ты же сказал, что Шамов… всё… Всё рассказал…

Курбатов

с усилием резко сел на кровати, и с непониманием уставился на Стаса. В глазах его ширился страх и удивление.

До него очень быстро дошел смысл случившегося.

— Ах ты… — он опустил голову и бессильно оскалился. — Так ты мне наврал подполковник…

— Пришлось. — пренебрежительно ответил Стас. — Но, думаю ты не в обиде.

Он достал из карман телефон, остановил запись диктофона и промотав назад, включил.

В палате раздались слова Курбатова. Слова признания.

— Выздоравливай, — с иронией сказал ему Стас. — Силы тебе понадобятся.

— Да чтоб ты сдох! — вскричал в бешенстве Курбатов. — Что б ты сдох, подполковник! Гнида! Паскуда! Ур-род!..

Лукьян пришел в такое бешенство, что даже попытался бросить в Стаса коробкой из-под лекарств, что лежала рядом, на тумбочке. Он промахнулся и коробка пролетев через всю палату, упала на соседнюю кровать.

Корнилов вышел из палаты под крики Курбатова и закрыл дверь.

К нему тут же подскочила пожилая доктор и отчитала Корнилова.

— Что вы с ним сделали! Вы же сказали, что просто поговорите!

— Я и поговорил. — отозвался Стас. — Просто.

Выйдя из здания больницы, Стас посмотрел на телефон, увидел пропущенные вызовы от Коли. Он набрал его.

— Стас, — Домбровский говорил оживленно и торопливо. — Похоже твои подозрения подтвердились.

— Они исчезли?

— Не все. Но… большинство. Уму непостижимо!.. За пару суток исчезли десять человек!.. Десять, Стас! И… и никто ничего…

— Десять, плюс Платон, и пять охранников, что измывались над Гудковой… — в слух размышлял Стас. — Итого шестнадцать.

Домбровский на той стороне замолчал, а затем через силу спросил:

— Он… Он собирается убить… шестнадцать человек?!

— Да, — с обманчивым спокойствием вздохнул Стас. — И мы не имеем представления где именно.

— Стас нужно перекрывать город и…

— Нет! — категорично и тяжело ответил Стас. — Перекроем город и он убьет их. Без подготовки.

— Без подготовки? Но…

— Коля, ему важно соблюсти все мелочи, весь ритуал…

— Думаешь, для него так важно перекрасить тела и помещения вокруг?

— Иначе его убийство не обретёт того смысла, который он хочет. — ответил Корнилов. — По поводу места… Это должно быть что-то большое, просторное…

— Как продовольственный склад. — с нервным смешком ответил Домбровский, намекая на прошлое дело.

— Нет. — поморщился Стас. — Это… Это должно быть нечто… нечто более изысканное и эстетичное, что-то отвечающее его представлениям о красоте… Он ведь хочет не просто умертвить своих обидчиков, он жаждет создать сцену, шедевр… вложить смысл.