Монохромный человек
Шрифт:
Да, подумал Стас. Эта мысль оказалась настолько простой и очевидной, что его рука с револьвером сама начала подниматься к голове.
Стас плакал. Его сотрясала злость на себя и душило жгучее горе за гибель Алины. Тяжкая боль горькой потери выкручивало сердце из груди.
Её больше нет… Её больше нет… Он верил в это, он признавал это и свою вину… Да, Рита права. Он не должен жить. И не будет.
Он не может. Стас приставил холодное дуло револьвера к виску и закрыл глаза.
— Стас! Стас! Стой… Слушай меня! Я здесь! Слышишь!
Корнилов замешкал.
— Стреляй, Корнилов! — заорала в бешенстве Рита. — Стреляй! Будь мужиком! Тебе должен сдохнуть за то, что сделал с Алиной! Ты…
— Не слушай её! Стас!
— Ника? — растерянно спросил Корнилов и открыл глаза.
Синеглаза Лазовская стояла рядом и взволнованно, со страхом глядела на него.
От нее исходил странный, сияющий жемчужно-звездный свет.
Она сама была светом. И свет Ники разгонял ночь и отгонял мрак.
— Стас он проник в твое сознание! — быстро заговорил Ника. — Слышишь! Этого всего нет! Нет! Твоя дочь жива! И Риты здесь нет! Они дома, в безопасности! Это иллюзия!..
— Ника, ты… Сзади!!! Ника!!! Осторожно!!
Лазовская обернулась. Он вырос над ней. Огромный, высокий в черном развевающемся сюртуке.
— Ах ты вездесущая беловолосая дрянь! — прорычал он с ненавистью и протянул к Нике руку.
Светловолосая девочка встала между ним и Стасом. Корнилов увидел, как Ника решительно вытянула вперёд руки и с её маленьких дланей сорвался сияющий свет. Стас услышал крик. Он впервые слышал, как в панике и злости кричит исконное человеческое зло.
— Стас! — зазвучал в его голосе голос Ники. — Стас!.. Возвращайся… Возвращайся, пожалуйста!.. Тебе нечего здесь делать! Вспомни кто ждет тебя дома! Ты должен вернутся к ним! Уходи!!! Возвращайся!
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Суббота, 21 сентября.
Стас ещё не успел прийти в себя. Он лежал без чувств. Я оставила его и подошла к Монохромному человеку.
Он смотрел на меня с непониманием и ужасом. Пятился назад.
Я была преисполнена волнения, сердце гремело и пламенело в груди, я слегка дрожала, глядя в наполненные мраком глаза.
— Касьян. — проговорила я. — Ты слышишь меня?
Монохромный человек захохотал утробным, злым хохотом и со злым восторгом широко улыбнулся.
— Касьяна здесь нет, синеглазая… Нет! Здесь только я! Я! Касьян умер…
— Нет, это не правда. — мягко и тихо возразила я.
Я не знала откуда у меня взялось бесстрашие говорить с этим чудовищем. Стоять перед ним безоружной, одинокой и… быть одновременно спокойной, хоть и напуганной.
— Касьян здесь. — проговорила я и чуть улыбнулась. — Он… он просто заблудился. Как и любой другой человек, он просто заплутал в темноте смятений и пережитых ужасов. Слышишь меня, Касьян?! Я знаю, что ты слышишь…
— Его здесь нет! — снова свирепо рявкнул Монохромный человек.
Он ринулся меня. Я на мгновение испугалась, а затем услышала воспоминания
Я обратилась к ним, дотронулась до его воспоминаний, и Монохромный человек пошатнулся, закричал, прижимая ладони к голове. Он бессильноскрючился возле меня, и рычал от злости, плюясь слюной.
Я увидела воспоминания Касьяна и продолжала ласково касаться их, взывать к ним. И это причиняло Монохромному страдания. Это пугало его и стремительно уничтожало его. Потому, что были самые теплые, нежные и горячие воспоминания Касьяна.
Это были воспоминания о любви. О чистой, теплой, безграничной любви к одной сероглазой молодой девушке с песочными волосами. Майя-милашка. Так он называл её, вкладывая в это прозвище все свои чувства к ней.
Я увидела их первое свидание, их искренние и жаркие поцелуи, я увидела всю ту любовь, которой они наполняли друг друга и трепетную нежность, которую дарили один другому.
— Касьян. — позвала я. — Хватит… Ты же не такой… И ты знаешь это… Идём со мной… Пожалуйста! Тебя ждёт Майя!.. Она… она очень любит тебя…
— Это ложь! — вскричал Монохромный человек. — Ты лжешь! Майя предала нас! Бросила! Ушла к Курбатову!
— Да она оступилась, когда ты прогнал её! — воскликнула я. — Но, она ненавидит Лукьяна за то, что он сделал с тобой! Он виноват, а не она! Да и том пожаре, который случился… её вины нет. Как и тех, кого ты убивал… Это всё придумал и организовал один человек. Один единственный, которого ты не можешь тронуть… Касьян! Если ты останешься в этой темноте и позволишь ненависти поглотить тебя… Он останется с ней, а ты… ты исчезнешь!
— Ложь! Закрой рот синеглазая! Заткнись, заткнись светловолосая девчонка! Не смей!.. Перестань!..
Он рычал со злостью и ненавистью, но он терял силы, я чувствовала это. Монохромный человек терял свою власть над Касьяном. А Каменев, настоящий Каменев просыпался, оживал.
Убийца упал у моих ног и застучал кулаками по полу, как капризный ребенок. Он уже не был таким страшным и ужасным.
Он выглядел жалким, презренным и… несчастным.
Он менялся. Снова преображался. Он возвращался. Касьян возвращался из тьмы, что пожрала его и поглотила его душу.
— Касьян. — я присела возле Каменева и ласково коснулась его лица.
Он вскинул голову, посмотрел мне в глаза. И я с облегчением вдруг увидела там золото в карих глаз Касьяна. Мрака в них больше не было.
— Молодец. — прошептала я. — Вставай…
Что-то вдруг схватило меня за волосы. Дернуло назад, кожу головы ободрала боль. Я вскрикнула.
— Стой! Нет! — закричал Касьян. — Оставь её! Он попытался защитить меня.
Но Гудкова в ярости широким ударом полоснула его ножом по лицу. Касьян упал, закрыв лицо ладонями и воя от боли. Он завалился на бок, отчаянно суча ногами.