Мономир
Шрифт:
Голос вновь заговорил, тот же самый, только на этот раз это был совершенно незнакомый язык. Красные лампы погасли, и теперь вспыхивали лишь иногда.
– Ну просыпайся же ты, - чуть не плакал Кирилл.
Чтобы все же проснуться он не придумал ничего лучше, как ущипнуть себя за ногу, но пальцы нащупали вместо привычной кожи, или домашних штанов, что-то холодное и гладкое, как полировка на столе.
Продолжая тяжело дышать, Кирилл вновь поднял руки, намереваясь одной рукой, ущипнуть кожу на другой руке. Но пальцы вновь нащупали холодную и гладкую поверхность, хотя на этот раз все же было понятно, что это рука. И этот странный материал не желал поддаваться. Кирилл провёл пальцами по предплечью, намереваясь ущипнуть себя сразу, как только нащупает голую руку. Но и запястье, и кисть были холодными и гладкими. Тогда Кирилл впервые приподнял голову. А ведь раньше,
– Так, не занимайся… ерундой, - тяжело проговорил Кирилл.
– Во сне можно… даже слизнем стать, наверное. Но если все же… не удается проснуться, то давай-ка… попробуем отсюда выбраться. Эта чертова крышка гроба стеклянная - она не может быть… слишком уж крепкой.
Понимая, что руками он ничего не сможет сделать, так как места для замаха маловато - он уже это пробовал; да и силовыми упражнениями он никогда не занимался, поэтому надеяться, что он сможет приподнять крышку, или выдавить стекло, тоже, Кирилл принялся переворачиваться на живот. Гроб был по размеру, поэтому пришлось извиваться подобно червю. Не без усилий, но получилось. Лежать на животе оказалось очень неудобно, так как ложе повторяло форму тела, но Кирилл и не собирался лежать. Приподнявшись на руках и ногах, он уперся спиной в крышку. Теперь, когда он не видел, что это стекло, ему казалось, что это самый натуральный гроб. Ладно, пусть не гроб, но саркофаг. И скоро в нем будет лежать труп, пусть даже всего лишь во сне, с синеватой и холодной как полировка на столе кожей. Ведь умирают же во сне. И найдут его труп на диванчике на работе, тоже синий наверняка. А может он и правда еще дома. Тогда он умрет в своей постели и утром его труп найдет жена. Бедная Катя.
От недостатка кислорода сил совсем не было. И к этому еще добавилось что-то похожее на приступ клаустрофобии. Мышцы сковало и он едва сумел перевернуться обратно. От вида на сетчатый потолок стало немного легче. Стекло, если не думать, что это крышка гроба, напоминает об окне, а окно, если только на нем нет решетки, это не то, что нельзя преодолеть. А если дышать размереннее и спокойнее, то можно убедить себя, что кислорода в воздухе достаточно.
И только сейчас Кирилл заметил, что надписи не просто стали бледнее, но и вовсе исчезли, и только красная строка по прежнему была на месте. А в самом ее конце пульсировал прямоугольник. Другие символы в строке были треугольниками, их группы отделялись друг от друга точками, стоявшими по центру, а этот не только отличался от других по форме, но и к тому же стоял немного в стороне. Чуть помедлив, Кирилл прикоснулся к нему пальцем. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом голос, который раньше слышался снаружи, раздался у самого уха. Он что-то сказал на неведомом и слегка рычащем языке, а потом послышалось шипение и крышка гроба пришла в движение и стала уходить вверх и вбок. Сразу стало легче дышать, а на глазах выступили слезы. Одно дело сделано, осталось всего лишь проснуться. Но если не будет казаться, что сейчас помрешь, то уже нормально.
Только вот почти сразу крышка остановилась, не приподнявшись и на ладонь. Пару раз дернулась и окончательно замерла. Паника нахлынула с новой силой, но почти сразу притихла. Судорожно извиваясь и упираясь в ложе то локтями, то лопатками, Кирилл толкал крышку и она нехотя поддавалась. Воздуха вновь стало не хватать, но при физической активности это нормально. Даже если во сне.
Справившись наконец с крышкой, Кирилл перевалился через край и упал на пол. Тот лязгнул металлом и обжег голые ладони холодом. Тяжело отдуваясь и цепляясь за свой гроб, или как там этот голос говорил, пока был понятным, за криокапсулу, Кирилл поднялся и огляделся. Все выглядело так, что не было никаких сомнений, что это сон. Сетчатый потолок нависал на удивление низко и кое где в него были вмонтированы лампы и какие-то индикаторы. Некоторые из них еще светились. Еще несколько таких же криокапсул стояли справа и слева, составляя единый ряд, и рядов таких было два. Было бы совсем сюрреалистично, если бы помещение было
Кирилл, пытаясь перевести дыхание, настороженно осматривался. Перебирая руками по криокапсуле, он дошел до ее торца в изголовье и оказался в своего рода междурядье. До следующей капсулы было не больше полуметра. А до той, которая располагалась в этом же ряду около метра. Два ряда по шесть капсул. Итого двенадцать. Интересно, в них тоже кто-то есть? От подобной мысли стало не по себе.
Дыхание никак не получалось выровнять. А от периодического сверкания красных ламп начала болеть голова, особенно где-то за глазами. Застонав, Кирилл схватился за голову.
И тут, словно бы этого было мало, вновь заговорил этот чертов голос. Говорил он что-то другое, и опять на незнакомом языке, но Кириллу казалось, что он вот-вот поймет его. У него было такое чувство, что ему знакомы эти слова, просто он забыл, что они значат.
Этот металлический голос повторял одну и ту же довольно длинную фразу, затем короткую, из двух или трех слов, где повторялось только первое из них. И вновь длинную. А еще помимо голоса, чередуясь с ним, включился звуковой сигнал, и он отчего-то все ускорял темп. Или может это только казалось. Потом стало темнее. И холоднее.
Кирилл трижды осмотрел темное низкое помещение, прежде чем заметил, что в каждой из стен имеется дверь, ровно по центру. Два прохода пошире, в узких сторонах зала были закрыты стеклянными створками. Узкие проемы были темными, и не понятно издалека, были ли там двери. Уже трижды обернувшись вокруг своей оси, Кирилл направился к ближайшей двери. При его приближении стеклянные створки дернулись, намереваясь открыться, но не открывшись и на ладонь, замерли. Электронный голос где-то под потолком продолжал надрываться, наверняка оповещая о чем-то важном. Легкие с трудом разворачивались, и казалось, что воздух какой-то пустой, ноги налились свинцом, голова уже привычно шла кругом. Неподвижный пол, металлический, судя по звукам шагов, качался, как палуба корабля в шторм. Буквально наваливаясь на криокапсулы, и даже и не думая о том, чтобы попытаться рассмотреть, что там под стеклянными крышками, он шагал куда-то вперед, будто надеясь, что хоть там будет чем дышать.
Он уперся в створки руками и попытался раздвинуть их. Удалось с трудом, и едва ли еще на ладонь, но он сумел протиснуться туда, неосознанно отмечая то, что в реальности он сквозь такую щель не пробрался бы. Но эти мысли были далеко не на первом месте. И электронный голос, продолжающий повторять одну и ту же фразу тоже оставался где-то вне сознания.
Опять ряды криокапсул. Кажется, на некоторых из них светились индикаторы, а может это только мерещилось от кислородного голодания. Помещение было точно таким же, и в другом его конце имелась точно такая же дверь. За нею еще ряды криокапсул. И еще, и еще. И голос, повторяющий ту же самую фразу, был тем же самым, хотя говорил быстрее. И звуковой сигнал между оповещениями стал быстрее. Когда Кирилл остановился посреди очередного зала, окруженный самыми натуральными гробами, пусть и со стеклянными крышками, он уже не мог припомнить, сколько дверей миновал. Может быть он умер и это у него чистилище такое?
Тяжело переводя дыхание, пытаясь надышаться воздухом, в котором видимо совсем не осталось кислорода, Кирилл повернул на девяносто градусов и зашагал к узкому зияющему проходу в более длинной стене. Помещение там было совсем маленькое, и без единого чертового гроба. И это не могло не радовать, если бы только он мог радоваться. Там было темнее, но куда раньше этого он понял, что находится на лестничной клетке. И судя по тому, как она выглядит, или скорее ощущается, в полной-то темноте, это было не какое-нибудь здание, а металлический бункер подземный, или может быть какая-нибудь буровая платформа посреди океана.
Вверх или вниз?
– звенело в голове.
Выход из любого здания всегда внизу - такова логика. И поэтому Кирилл шагнул к перилам, ограждающим провал вниз. Там должны быть ступени. Правильно, вот они.
Кирилл пошатываясь уцепился за перила и буквально повиснув на них, потянулся носком ноги к ступеньке. Нащупал, перенес на ту ногу весь вес. Подтянул другую ногу и встал на обе. Теперь надо отдышаться. А потом делать следующий шаг. Там, снаружи, можно будет отдышаться. Чертовы строители, или инженеры, или архитекторы, которые сделали здание, в котором нечем дышать. Еще шаг. Отдышаться. В суд подать на них, лишить лицензий, работы, может даже свободы.