Монстр
Шрифт:
– Нет! – помотала я головой. – Если ты так уверен, то… мне нечего сказать.
Вдруг, раздался чей-то громкий душераздирающий крик! Хотя, почему «чей-то»? Я узнала голос Альварес – матери Бланш. Я вопросительно посмотрела на Джека.
– Я подумал, что будет совсем скучно, если они не найдут девчонку, – ответил он на мой немой вопрос. – Поэтому, сделал твоим циркачам небольшой подарок.
– И какой же?
– Голову девчонки с выколотыми глазами. Судя по крикам, им понравился мой подарок!
– М-да, на медведя теперь, точно, не подумают, – пробормотала я. – А всё остальное, кроме
– А вот всего остального не найдут никогда. Так что, мамочке придётся хоронить одну голову доченьки!
– Думаю, мне надо пойти туда, – задумчиво протянула я. – Я же не могла не услышать криков.
Но, идти мне никуда не пришлось. В мой фургон вбежал Жозеф. Он был бледен, как смерть; глаза были красными, от недосыпа… Я, нервно, оглянулась на Джека и выдохнула с облегчением – клоун исчез. А мне оставалось только изобразить растерянное лицо:
– Что случилось, Жозеф? Я слышала крики.
– Бланш… её нашли, – слова мужчина говорил с трудом, словно, выдавливая их из себя.
– Нашли? Это же хорошо! Или… нет? – неуверенно закончила я.
– Амелия, присядь, пожалуйста.
– Когда говорят эту фразу, обычно, собираются сообщить что-то плохое, – нервно улыбнулась я, тем не менее, оставшись стоять.
– Бланш… она… она мертва. В лесу… в лесу нашли её голову, – всё это, пусть и с запинкой, хозяин «Арлекина» произносил монотонным спокойным голосом, как будто, боясь сорваться.
– Как… голову? Какую голову?!
– Одну голову. И всё.
Я, практически, мешком упала на пол там, где стояла. Я закрыла лицо руками и содрогнулась, словно, в рыданиях. Но, на самом деле, таким образом, я скрывала приступ своего смеха! Мне было смешно! Мне было смешно от того, что Жозеф так сильно боялся сообщить мне эту новость! Смешно от того, как он сейчас выглядел – бледный, осунувшийся!.. От того, как он подошёл ко мне, чуть ли не упал рядом со мной, неуклюже обнимая.
– Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, – как заклинание, повторял он.
– Не… не будет! – смех у меня был, практически, истерический, поэтому под рыдания его можно было замаскировать достаточно легко. – Не будет! Ведь, это же я… я виновата во всём этом!
– Не неси чепухи, Амелия! – переходя к резкому тону, сказал Жозеф. – Твоей вины здесь нет! Никто не мог ожидать чего-то подобного! Тем более, вы встретили медведя. Здесь же… поработал, явно, не медведь.
– Неужели… неужели Бланш наткнулась на какого-то маньяка?!
– Очень похоже на то.
– А если бы я не бросила её в лесу?! Если бы не убежала?! Я…
– Достаточно, – устало прервал меня мужчина. – Я уже сказал тебе, что ты ни в чём не виновата. И хватит об этом. В общем, в любом случае, выступление отменяется. Нам сейчас всем будет не до этого. Ещё и исчезновение Абигэйл и Бернарда мне покоя не даёт…
– Жозеф! – заглянул кто-то из циркачей. – С тобой полиция хочет поговорить. И с Амелией тоже.
– Я же им уже всё сказала! – вытирая несуществующие слёзы, ответила я. – Что они ещё хотят от меня услышать?!
– Амелия, тебя расспрашивали по поводу исчезновения. Теперь, будут расспрашивать в связи с убийством, – пояснил Жозеф. – Хотя, вопросы будут теми же. Идём.
Мне больше ничего не оставалось,
Когда, наконец, расспросы завершились, я и тогда не смогла сразу вернуться к Джеку. Меня, так сказать, приняли в круг «успокаивающих объятий», в котором меня обнимали, успокаивали и отпаивали валерьянкой. Впрочем, как и всех остальных женщин «Арлекина», которые тихо плакали. Мне же приходилось стойко всё это переносить, дабы не вызвать подозрений. Хотя… думаю, даже если бы я сейчас, в открытую, хохотала – это, всё равно, списали бы на истерику. Но, я, лишь, всхлипывала, комкая в руках платок. Представив себя со стороны я, незаметно, скривила губы – вид рыдающей, от горя, девы меня не прельщал.
Наконец, старшие (после Бланш я была самой младшей в «Арлекине») сообразив, что мне, всё-таки, надо поспать, отправили меня к себе.
– Сильно надоели тебе эти ноющие людишки, моя дорогая?! – встретил меня Джек.
– До жути! Достали со своим нытьём! – пожаловалась я. – И, вообще…
И тут, на меня обрушилось осознание того, что я натворила! То, чего я так боялась! Осознание того, что я убила Бланш! Даже не убила, а… буквально, загрызла!
– Ой! Похоже, кто-то снова пришёл в себя! – с притворным сочувствием произнёс клоун.
А я, в ужасе, смотрела на него и не могла произнести ни слова! Я, словно, оцепенела! Перед глазами стоял лес, где я, словно зверя, загоняю Бланш, как я смеюсь, как я убиваю…
– Это была не я… Я… я не могла такого сделать! – оцепенение уступило место выплеску эмоций. – Я не могла!
– Могла, дорогая моя, и сделала! – Джек, словно, упивался моим состоянием. – Ты всё сделала добровольно и как же ты наслаждалась этим!
– Нет! Нет – это… – я запнулась, так как никаких оправданий у меня не было.
Я ничем не могла себя оправдать. Безумие – не оправдание. По крайней мере, для меня, ведь, я согласилась на него добровольно. Я сама позволила Джеку свести себя с ума, поэтому этот аргумент не был в мою пользу. Да и кому нужны были мои оправдания?! Бланш? Абигэйл? Бернарду? Тем незнакомым парню и девушке? Никому! Только мне… А что остаётся мне самой? Жалеть себя? Видеть сны с лицами убитых мной людей? Впадать в отчаяние? Не могу! Не хочу! Но, знаю, что перечисленное заслужила! «Заслужила! Заслужила! Заслужила! – твердил противный внутренний голос. – Заслужила мучиться и страдать! Своей слабостью! Своей трусостью! Если бы не забрала Джека… Если бы покончила с собой тогда, у реки, с ножом в руке… Ничего бы не было! Бланш была бы жива! И Абигэйл с Бернардом – тоже!». Я вспомнила момент, когда, своими зубами, вгрызалась в девочку… Вспомнила, как она кричала… Вспомнила, каким был вкус крови у меня во рту… От последнего меня чуть не вывернуло наизнанку, а всё остальное хотелось, словно скальпелем, вырезать из своей памяти! Забыть навсегда!