Монстры «Последнего рая»
Шрифт:
Он еще некоторое время постоял в нерешительности, не зная, что ему сделать: идти в этот проклятый магазин за дурацкой едой или сразу же вернуться домой, чтобы покончить со всем этим. А, может, застрелиться вот здесь, на улице? Увы, сейчас сделать это было невозможно: у него не было с собой никакого оружия, так как оба пистолета он предусмотрительно оставил дома, не желая из-за них снова влипнуть в какую-нибудь поганую историю.
Все-таки голод победил его решимость убить себя. Уговорив эту свою решимость подождать еще немного, он снова отправился за едой. Что ж, надо
Он шел, обдумывая меню последнего в своей жизни ужина, и не обращая внимания на окружающее.
Если бы он не был так погружен в свои мысли, отрезав восприятие мира напрочь, то, возможно, обратил бы внимание на трех подозрительных субъектов, идущих за ним по пятам. Но это было бы при условии «если». Однако этого «если» сейчас не было. А было вот это его самопогружение, какое с ним часто было в последнее время.
Едва он приблизился к освещенной изнутри двери в магазин, как что-то твердое уперлось ему в спину, и хриплый мужской голос сказал:
– Тихо, не рыпайся. Делай, что тебе говорят, и останешься жить.
– Зачем? – искренне удивился он. – Жить я не хочу.
– А я хочу! – рявкнул незнакомец. – Живо внутрь и без фокусов. Подойдешь к кассе и потребуешь все деньги. Понял?
Стэн не ответил, не очень даже сообразив, в какую новую историю он сейчас влип.
– Понял?! – захрипел неизвестный у него за спиной, дыша ему в шею перегаром.
– Нет, не понял, – искренне признался Стэн.
– Тогда повторю в последний раз. Мы входим, ты требуешь деньги, получаешь их, мы выходим, и все – конец концерту. Ты в одну строну, мы – в другую. Давай, открывай дверь и не дергайся, а то я прострелю тебе печенку. Вот, держи.
Неизвестный всунул в руку Стену пистолет.
– Не суетись, в нем нет патронов, но без него не будет нужного эффекта, – пояснил все тот же хриплый голос у Стэна за спиной.
После этого его с силой втолкнули в магазин, подвели к кассе и выразительно пихнули стволом в бок.
– Давай! – злобным шепотом зашипел незнакомец Стэну в ухо. – Давай, не тяни!
– Давай! – как эхо повторил за ним Стэн, обращаясь к кассирше.
– Давать что? – не поняла его она.
– Деньги! – пояснил Стэн, получив в бок еще один тычок стволом от стоящего позади него человека.
И когда такой же, но еще более явственный тычок повторился, Стэн сказал опять, уже более громко, наставив на испуганную кассиршу пистолет:
– Деньги! Давай все деньги!
Дальше все происходило как во сне.
Пачка денег, бегство из магазина, удаляющийся за спиной крик пришедшей в себя кассирши, топот ног, какой-то пустырь на задворках, куда они все добежали, переводя дух.
– Тебе чего надо?! – хрипло проговорил тот самый из троих, кто угрожал Стэну пистолетом. – Я же сказал тебе бежать в другую строну.
Это было правдой, но Стэн почему-то побежал вместе с этими тремя, повинуясь какому-то стадному инстинкту.
– Ладно, давай свой кошелек и вали отсюда, – проговорил незнакомец, обращаясь к Стэну и выставив в его сторону пистолет.
Стэн инстинктивно тоже вытянул в его сторону руку со
Со стороны это было похоже на какой-то фильм про ковбоев, но только вот патроны были у одного из дуэлянтов и, увы, совсем не у Стэна…
Он понял совершенную им глупость слишком поздно, когда на него со всех сторон посыпались удары… После чего он быстро рухнул вниз, теряя сознание и погружаясь в тьму, еще более густую, чем даже реальная тьма окружавшей его ночи… Последнее, что он почувствовал перед тем, как провалиться в эту тьму, были пронзительные звуки полицейских сирен, да еще топот убегавших от него ног…
Когда он все-таки очухался, то ощутил, что земля под ним совершенно черная и жутко холодная… Голова нестерпимо болела и кружилась. Тошнило. Он попытался приподняться. И тут же упал снова. Ватные ноги и руки совершенно не работали. Пространство уронило его опять и даже после падения продолжало кружиться.
Он полежал несколько секунд, втягивая в себя свежий ночной воздух. В груди что-то хрипело. Стучало в висках. На лице он чувствовал прилипшую грязь.
Набравшись сил и упираясь руками в землю, он все-таки сел. От этого голова начала болеть еще сильнее. Словно невидимые тиски сжали ее с двух сторон. В глазах было темно. Впрочем, это и не удивительно – ведь была ночь, напоминающая о себе не только тьмой, но еще и холодом.
Он обхватил голову руками, пытаясь утихомирить боль, но это ничуть не помогло. Надо было вставать. Что он и сделал, еле не свалившись снова. В ушах звенело. Мир наклонился вправо. Он наклонился влево, чтобы удержать равновесие. И тут мир наклонился до отказа, перевернул его и ударил в спину.
Было ужасно больно.
Он собрал последние силы и снова встал. Попытался удержать равновесие. И к счастью удержал. И двинулся на плохо слушающихся ногах прочь.
Он брел, наступая в блестящие лужи, а в раскалывающейся от боли голове звучала одна-единственная мысль: «Главное не упасть, главное не упасть…».
Вскоре он вышел на освещенную улицу, добрался до поворота. Завернул за угол.
Никого.
Прислонился к ограде. Почувствовал запах мочи и еще чего-то гадкого.
Ничего, плевать, главное – устоять и не грохнуться вниз.
Ему казалось, что если он сейчас упадет, то уже не встанет никогда. Тут он ощутил, что что-то теплое течет по его лицу, капает на одежду. Проведя рукой по лицу и глянув на нее, он понял, что это кровь.
Все лицо его было в крови. Теперь и рука тоже.
«Господи, кто-нибудь, пожалейте меня!..» – застонало его сердце…
Пропитанный мочой, неподвижный воздух заполнял легкие. От этого его начало тошнить. Он стал хватать ртом куски тяжелого вонючего воздуха, пытаясь успокоить тошноту. Но напрасно: от этого тошнило еще сильнее.
Его опрокинуло на землю.
И там, на земле победившая его тошнота стала выворачивать его наизнанку. И выворачивала до тех пор, пока изо рта у него не полилась желчь. Несколько раз он ударился лицом об асфальт, в кровь разбив губы. Казалось бы все, рвать уже больше нечем, но проклятая желчь все вытекала и вытекала, обжигая воспаленное горло.