Монстры в Академии
Шрифт:
«Ты какая-то неправильная, — все-таки поддел ее внутренний голос. — Все нормальные бабы ярмо надевают после цветов, конфет, подарков, кольца с бриллиантом, шикарной свадьбы и медового месяца. А ты все «вкусняшки» опустила и сразу получила кучу детей на шею. Причем даже малышами их не тискала — сразу вредными подростками усыновила».
«Уж какая есть», — мысленно фыркнула Марина, искренне гордясь своим жизненным выбором. Хоть прочие люди в упор не замечали его ценности.
«Что ты в старости будешь делать, когда все они разъедутся и бросят тебя?» —
«Ой, как будто в обычных семьях дети торопятся позаботиться о стариках! — отбрила его Марина. — Даже если и заботятся, то через силу, а не по любви. Как-нибудь проживу. Вон, тут вроде как зарплаты высокие: найму себе сиделку и буду радоваться».
«Я и говорю: дура», — остался при своем невидимый собеседник.
«Пошел ты», — привычно послала его Марина, и тут сообразила, что уже долгое время говорит сама с собой, игнорируя гостей.
Она оглянулась, но рядом никого не было. Только на тумбочке возле дивана стоял бутылек с бумажной этикеткой на неизвестном языке.
***
Утром Марине было так худо, что она решила: сегодня берет отгул. Ну, или больничный. Ну, или… В общем, выходной сегодня у магиков будет в честь Игрищ — так она решила. А она пока отдохнет, как ей профессор посоветовал.
— Марина Игоревна, завтрак стынет! — чирикнула в замочную скважину жизнерадостная Флокси.
Марина со стоном повернулась на бок. И тут поняла, что спина, как ни странно, снова работает. Поясница еще побаливала, но уже смутно так, размыто, а не как вчера — раскаленной спицей меж позвонков. Снадобье профессора Мадиера сработало выше всяких похвал — никакой диклофенак не нужен. Впрочем, Марина не исключала, что это он и есть, просто местного производства. И неизвестно, в какой концентрации.
Оценив интенсивность боли, она решила поберечь заветную бутылочку до следующего раза, а пока просто двигаться осторожно. Плохо ей было не столько из-за больной поясницы, сколько из-за общего состояния паршивости. Снова саднило горло, ужасно пересохли глаза и нос, во рту будто всю ночь гадили мыши, и сильно знобило. А еще почему-то неприятно припухли десны и плохо гнулись пальцы.
К зеркалу Марина подходила с настороженностью, ожидая всяких пакостей. Интуиция ее не подвела: из трельяжа глянули три жутких привидения в разных ракурсах. Марина оценила их и не сдержала матерного словца.
— И он говорит, надо просто отдохнуть? — ужаснулась она. — Это сколько надо отдыхать и на каком курорте, чтобы все вернуть, как было?!
Марина прищурилась. Почему-то было плохо видно, как будто и зрение тоже упало. Потрогала сухую, совершенно безжизненную кожу серо-белого цвета. Полюбовалась на огромные мешки — и под, и над глазами. Присмотрелась к бровям: они как будто за ночь поредели. Потом оскалилась, чтобы поглядеть на десны. Так и есть, воспаленные, причем все.
Марина на всякий случай покачала передние зубы. Нет, вроде, не шатаются. Пока.
— Какая жесть, — все еще неверящим тоном сказала девушка и потянулась за расческой.
Она провела гребнем по голове
«Ты тоже это видишь?» — спросила Марина свой внутренний голос, демонстрируя количество выпавших волос, что там застряли.
«М-да. Что-то совсем грустно, — оценил внутренний голос и в этот раз даже не съязвил на тему неожиданно подкравшейся старости. — Слушай, может, тебе и правда сегодня в кровати полежать?»
«Вот еще! — возмутилась Марина. — Дядя Мадя сказал не нервничать. А если я весь день проведу в кровати, мои ребята там такого наворотят, что завтра я вообще лысая проснусь! Нет уж. Буду жить, как обычно. Просто постараюсь не принимать все близко к сердцу».
«Ну-ну, — фыркнул внутренний голос. — К твоему сведению, делать вид, что ты не нервничаешь, и реально не нервничать — разные вещи. Ты можешь сколько угодно притворяться невозмутимой, но так только хуже будет».
«Самовнушение никто не отменял, — парировала Марина, собирая редеющие волосы в пучок. — Если говорить самой себе, что я здорова, спокойна и счастлива, то так и будет».
«Ага. Давай, скажи мешкам под глазами, чтоб они втянулись», — фыркнул внутренний голос, но девушка его проигнорировала.
***
На завтрак снова было мясо. Марина глянула на порцию перловки с лосятиной и тяжко вздохнула. Ей и в здоровом состоянии такая пища впрок бы не пошла, а уж сейчас и подавно.
Магики ковырялись в своих тарелках тоже без особого энтузиазма — организмы, переевшие лосятины, не горели желанием повторять этот подвиг, и аппетит был куда меньше обычного.
Но вовсе не безразличие к еде было самым необычным событием этого утра. А непривычная тишина за столами. Из первой рекреации не доносились обычные хохот, вскрики из-за приколов Денебы и привычные уже разговоры на максимальной громкости. Сегодня там негромко перешептывались и периодически хихикали.
Марина поймала Криса и Леама за обменом очень странными взглядами. Но стоило ей вопросительно глянуть в ответ, как оба сделали вид, что о-о-очень заинтересованы лосятиной и процессом ее употребления.
«Подростки, — мысленно вздохнула она. — Телевизора нет, интернета — тоже, и вот пожалуйста: я у них теперь вместо кино».
«Ну, положим, не только ты, — отметил внутренний голос. — Ксавьер тоже постарался. Мог ведь довести тебя, как старушку. Но нет, решил изобразить из себя благородного рыцаря. Вот теперь и расхлебывай эту мыльную оперу».
Марина снова ощутила, что на нее пялятся, но снова не успела поймать взгляды магиков.
— Как Ваша спина? — нарушил эту недотишину Ксавьер своим обычным безэмоциональным тоном.
— Уже намного лучше, спасибо. Снадобье профессора помогло, — искренне поблагодарила его Марина, хотя благодарность относилась не к формальной вежливости, а к тому, что мужчина непроизвольно развеял атмосферу сплетничества и напомнил ребятам, что у двоих взрослых бывают и более важные занятия, чем бегать ночами тайком на свидание. Например — лечить болящую спину.