Моонзунд
Шрифт:
– Где адмирал Владиславлев? – бушевал Бахирев. – Его бригаде нужно срочно выслать в море подлодки. Без торпедного удара по дредноутам из-под воды мы… мы просто задыхаемся!
Вечером Бахирев созвал совещание флагманов и командиров судов первого ранга. Для начала адмирал сообщил:
– Не в утешение – ради информации: немцы вывалили мины у Штоппель-Боттенского буя – нас уже стали запечатывать в Моонзунде, как пауков в банке. Неприятно, но знайте!
Старк, издерганный горячкой событий, заявил:
–
Начдив-XI кавторанг Пилсудский хмыкнул:
– Как же не понять? Раньше они воевали за царя…
– А теперь, выходит, за Керенского?
В разговор вмешался командир «Славы» Антонов:
– При чем здесь Керенский? Сашку Федоровича они забыли. Они сражаются за какую-то свою революцию, и я не могу понять – за какую? Одна революция уже была… Господи, неужели закрутят и вторую? У меня нервы, знаете… второй не вынести!
Бахирев позвонил с «Либавы» в службу лоций.
– Сейчас стемнело, – сказал он. – Вырубайте на каналах и плесах все маяки, все створные огни и буи…
Угас маяк Папилайд, и Моонзунд погрузился во мрак.
– Кто видел Владиславлева? – снова спросил Бахирев.
Флагманы пожимали плечами: не видели они его!
– Итак, – закрепил разговор Бахирев, – сегодня флот может приписать себе в плюс недопущение врага на Кассарский плес. Завтра борьба за обладание маневренным пространством плеса продолжится. Все «новики» – в дело. Канлодки – к бою. В проливе Соэлозунда затопим пароход «Латвию», загрузив ее предварительно камнями… Кстати, заградитель «Припять» здесь?
– Есть! – поднялся командир минзага Медведев-2.
– Мины приняли? Завалите пролив Соэлозунда.
– Есть!
Бахирев еще раз, обеспокоенный, оглядел собрание:
– Черт возьми, но куда же провалился Владиславлев с его подлодками? Куда он делся? Может, напился и спит? Где он спит? Найти и разбудить… Нужны подлодки! Нужен торпедный удар!
Папилайд мигнул последний раз в черноте Моонзунда, и на катер надвинулась кромешная тьма. Владиславлев, подняв воротник шинели, сидел под капотом, воспринимая всем телом удары корпуса о водяные ухабы моря. Дробно стучал мотор. Катер шел через пустынный канал Моонзунда – прямо на север. Слева проплыл лесистый Даго, справа пропал берег Эстляндской губернии с ее слабо освещенными Рогокюлем и Гапсалем, впереди показался остров Борис, а за ним лежала Штоппель-Боттенская банка.
Дальше не было ничего, кроме моря – открытого
Через Балтику, следуя строго на север, Владиславлев дезертировал, чтобы укрыться на базе подлодок в Гангэ. Берега Финляндии, почти нелюдимы, шумели стройными лесами. Возле пирсов качались рыбины субмарин, всегда готовых нырнуть в глубину, ударить врага торпедой и затем всплыть в суровом ненастье моря…
Владиславлев на пирсе резко обернулся.
– Кто идет за мной? – крикнул в испуге.
Ветер донес глухие голоса:
– Мы с «Пантеры»…
– А мы с «Миноги»…
– Это идет «Ягуар»…
Темные тени матросов замерли. Он тронулся дальше, и тени неотступно двинулись за ним. Владиславлев снова остановился:
– Что вы меня преследуете? Ступайте на подлодки…
– Сейчас пойдем! – И сразу затрещали выстрелы.
Пинками матросы перекатили адмирала до причального среза, и под телом мертвеца бурно всплеснула вода, обдав подводников холодными брызгами. Матросы разошлись по лодкам.
Бездействие подводных лодок нуждалось в отмщении!
Немцы раскусили Эзель как орех возле бухты Тага-Лахт, а потом два клыка мотопехоты вонзились в тело острова, и кровь брызнула двумя струями – в направлении к Орисару (чтобы отсечь русским отступление на Моон через дамбу) и на Аренсбург (чтобы отрезать полуостров Сворбе, где до времени затаилась страшная для Гохзеефлотте угроза батарей Цереля).
Ночью стал усиливаться ветер. К трем часам он достиг четырех баллов. А к рассвету уже забирал под девять. Это был зюйд – ровный и устойчивый, который тянул через Моонзунд, как через вытяжную трубу. Над Кассарским плесом летела сочная лохматая пена, и в ней кувыркались корабли русской брандвахты.
«Забияка» и «Гром» – два дерзновенных.
Революция оставалась в опасности!
Линкоры «Слава» и «Гражданин» были подняты среди ночи по тревоге… Что случилось? Ничего страшного – митинг.
На барбете аэропушки выступал комиссар Вишневский:
– Революция в опасности… Линейные, помогите!
Команды строились во фронт, выкликали охотников. Витька Скрипов видел, как шагнули вперед его соседи по кубрику, большевики-сигнальщики, и он ступил за ними.
– Давай я тоже пойду, – сказал юнга.
Вот его и взяли в десант, а всех других сигнальщиков затолкали обратно в строй. Старший офицер фон Галлер крикнул:
– Сигнальные, без шуму! Пусть юнга идет на берег один, а если и вы уйдете в десант, то кому вахту нести на мостике?
По железным трапам, бряцая прикладами, шли матросы-линейщики. На черных водах качало паровые баркасы, плыли стоя, плечо к плечу, через Малый Зунд – к дамбе, и Эзель засвечивал им слева, весь в ярких вспышках боев, весь в трескотне минометов…