Мор
Шрифт:
К тому моменту, когда мы смогли уронить монстра на брюхо, перебив ему все опорные лапы, на Алите уже не было живого мета. Десятки сочащихся кровью порезов по всему телу. Как она не упала от кровопотери вообще непонятно. Бросив Прядильщика, занялся обработкой ран рааш. Нам предстоял еще одни раунд. Даже на пузе мясник четвертого круга оставался зверски опасен. Бросать же его недобитым не позволяла уже жаба. Это просто огромная куча шардов, которые достанутся другой команде, ломанувшейся сюда, как только пройдет слух об изрядно покоцанной и не добитой химере. Или вообще тварь регенерирует и сожрет половину круга. В целом состоянии, все местные, с их подготовкой, ей на один зуб.
Замотав Алю в кровоостанавливающие бинты,
Бой затянулся. К тому моменту, когда тварь окончательно издохла, мы с Алей мало чем отличались друг от друга. В ход пошел весь запас кровоостанавливающих бинтов. Да что там бинтов, мы всю походную аптечку до дна выскребли. Даже изрядно ослабленный прядильщик основательно нас порвал. Приниматься за разделку габаритной туши, на ночь глядя — не рискнул. Да и состояние не позволяло — краше в гроб кладут. Пришлось выскребать из рюкзака весь запас сэйвов — амулетов сохранения — популярная штука у торговцев, полезность которой для бродяг показал орк в далеком первом совместном выходе. Держись зеленый, с такой добычей мы тебя мигом на ноги поставим!
Честно говоря, я даже боялся прикидывать стоимость ингры с прядильщика. Но ночью полученные раны не дали мне сомкнуть глаз — все тело жутко болело и чесалось, да и надо кому-то было дежурить. Аля еле шевелилась, так что я отправил ее отсыпаться, оборвав робкие попытки разделить ночное бдение. Нефиг — нам еще обратно топать….
Так вот, тушу, которую мы смогли отоварить, убивают командой из порядка десятка разумных. И на круг выходит по триста — четыреста шардов на брата — очень хорошие бабки для четвертого круга. А уж для второго вообще баснословные. Но обычно из помеси паука и саранчи выковыривают все восемь глаз, жвала и брюшко с паутиной — полная стоимость в районе пяти с половиной тысяч фиолетовых шариков. Не очень громоздкая добыча, но на фоне нее остальная ингра стоит копейки, а по весу тянет на девять десятых. Если, конечно, удача не повисла у команды на шее, в засос лобызаясь с лидером. Пару раз бродяги натыкались на самок этих тварей, и тогда кривая цены добычи стартовала в космос.
Во-первых — самки прядильщика таскают в себе яйца с потомством. Крайне редкая и от того дорогая добыча. Но самок капец как мало. А брюхаты они постоянно, поскольку из всего помета выживает только один — сжирая более слабых собратьев. И во-вторых — на спине у них есть пара образований, из которых разворачивается что-то типа рудиментарных крыльев. Полноценно летать они им не дают, но планируют знатно. Выстреливая себя в небо с любой поверхности, за счет мощных толчковых лап, а затем плавно опускаясь на прозрачных полотнах развернутых за спиной в паре десятке километров от точки старта. Вот эти за эти крылышки научники с поверхности душу вытрясут из любого. Что-то они там нашли интересного.
Кто же достался нам? Если самка — тут я покосился на слегка искрящую в темноте татуировку радужной удачи, то у нас с Алей грандиозные проблемы.
Глава 18
Утро началось с отборного мата. Самка. Твою же мать! С такой удачей, никаких врагов не нужно! Вопросов нет — потенциально мы богачи. Даже не так — БОГАЧИ! Тысяч на триста можно рассчитывать смело. Вот только нужно еще дотащить хабар до поселения и не попасться на глаза другим командам, шарящим в округе. Два израненных бродяги на последнем
Чем больше мы возились с добычей, тем больше мрачнели. Глазные яблоки, паучье брюхо, наросты со свернутыми крыльями и два десятка яиц. Допустим яйца и глаза можно упрятать в мешок. Но все остальное слишком громоздкое — придется волочить на внешнем подвесе. Дойти бы….
Так же настроения не добавляли раны. Несмотря на полевую медицину в них попала грязь, и они начали гноиться. Что оказалось не самой стремной проблемой. Яд, который выделял живой прядильщик — хрень архи поганая. Токсин дико разжижает кровь, в результате чего естественная регенерация и кровоостанавливающие бинты еле справляются. Ни о каком заживлении речи не идет, все усилия организм и фармакология отдают на поддержание жизни. Если бы не это, боюсь, мы бы уже хлюпали на лужайке двумя сочными лужами биологической кашицы. Если, … нет, когда доберемся в Кряж — придется буквально купаться в ваннах с регенерационным гелем.
Десять часов. Половина дня у нас ушла на извлечение ценностей из плоти твари. И еще четыре часа на сбор и упаковку вещей, активацию сэйвов — нахватало еще пролюбить будущую прибыль потому, что ингра банально протухла! А так же на отход и, какое ни какое, укрепление лагеря ночевки. Мертвая, разобранная на запчасти туша прядильщика, уже не отпугивала местных обитателей одним своим присутствием, а наоборот — привлекала. Еще бы, такая гора халявного мяса! А уйти достаточно далеко не позволил вес добычи и общее хреновое состояние. Пришлось всю ночь держать оборону в опасной близости от тропы, постоянно рискуя получить на избитую шею не только достаточно крупного монстра, но и отмороженную команду бродяг, рискнувших высунуться посмотреть, что за кипеш.
Но пронесло — падальщики, похоже, передрались между собой за особенно лакомые куски, в результате чего беззащитного мяса в округе изрядно прибавилось, и к нам не нагрянуло ни одного любопытного. Что просто великолепно, поскольку в рабочем состоянии у нас остался только холодняк. Весь огнестрел сиротливо пристроился на дне вещмешков — без патронов он бесполезен.
А следующие четыре дня, в течение которых мы тайком просачивались к Кряжу, превратились в ад. Я почувствовал себя советским разведчиком, пробирающимся по оккупированной фрицами территории. Каждая тень, каждый шорох — таили в себе опасность. Любая ошибка — смерть. Мы с Алей, изнеможденные бесчисленными, сочащимися сукровицей и гноем, ранами, с гудящей головой и красными глазами после тяжелых бессонных ночей. Измазанные по самые брови каким-то говном, по долгу залегали в самые глубокие и грязные канавы, пережидая пока мимо пройдет очередная команда бродяг. Буквально на цыпочках крались, боясь наткнуться на более или менее серьезного для здешних широт монстра. Долгими вечерами, останавливаясь на отдых очень заранее, и только найдя достаточно укромную нору, пытались хоть немного привести себя в порядок, выпаривая концентрат из травок, и на коленке лепя настойки. Четыре адских дня, сжигающих нервную систему с невероятной скоростью. Четыре дня, за которые я миллион раз проклял долбанного прядильщика и собственную жадность. Четыре дня, которые мы не надеялись пережить.
Но пережили. Для того чтобы на последнем издыхании вывалиться к поселению Кряж. Вокруг которого на километр не росло даже сраного куста. Эту тысячу метров мы шли на деревянных, негнущихся ногах, ежесекундно ожидая очередь из крупнокалиберного стационарного пулемета, разрывающей наши тела на куски. Или одиночный хлопок из снайперского гнезда, рисующий во лбу аккуратную дырочку, и выплескивающий мозги на степную траву из развороченного затылка. А так же щелчок детонатора на мине, «внезапно и самостоятельно» активировавшегося минного заграждения.