Мораль ментального мага

Кузнецова Дарья Андреевна

— Порадуется, — буркнула змея. — Ты после выгорания собираешься силой делиться?! Так магии можно лишиться или вообще погибнуть!

— Мне приятно, что ты за меня волнуешься. — Тёплый смешок вновь пощекотал ухо, губы опять, лаская, прошлись по шее.

Внутри тревожно ёкнуло, сердце заколотилось где-то под горлом.

— Что ты делаешь? — севшим голосом пробормотала Исса, обеими руками судорожно вцепившись в его запястье.

— То, о чём давно мечтал, — признался он и нежно прикусил мочку уха, пощекотал языком.

— Ты… Вы… Ты… Другого времени не нашлось?! —

возмущённо прошипела змея, ощущая, как пылают щёки.

— Не хочу умирать, не попробовав. — Язык медленно очертил контур уха, и Иссу опалило жаром, как будто и не было вокруг сырости и холодного ветра Скалистого острова. — Раз уж мы стали так близки и перешли на «ты», — с коротким смешком мужчина чуть теснее прижал её к себе.

— Сумасшедший! — с трудом выдохнула змея. Высвободиться, однако, не попыталась. — А как же… Вся глубина моего отвращения, или как ты сказал?..

— Даже опытный менталист не застрахован от ошибки и сомнений, — признался он, а ладонь медленно, не спеша двинулась вверх. Пальцы Иссы невесомо скользнули по влажному шёлку рубашки, не в силах — да и не пытаясь — удержать. — Когда не уверен, слишком легко принять злость любимой на свой счёт.

— А сейчас? Уверен?

Мимоходом, словно невзначай огладив грудь, ладонь поднялась к шее, кончики пальцев пробежались по ней, надавили на подбородок, поворачивая голову.

— Вполне, — ответил Цитрин.

Так близко, что Исса, в какой-то момент вновь закрывшая глаза, чувствовала губами дразнящее тепло его губ. Несколько мгновений промедления показались бесконечно долгими, и она уже почти подалась навстречу сама — потому что это должно было случиться, независимо от того, что думала по этому поводу змея.

Впрочем, могла ли она вообще сейчас думать?

Несмотря на видимую неспешность, поцелуй вышел жадным, уверенным, ударил в голову сладким креплёным вином. Нестерпимо хотелось обернуться, перестать выворачивать шею — но Исса не смела шелохнуться. Разверстая хищная бездна всё ещё была здесь, почти рядом, и странно, что до сих пор не отреагировала на человеческое присутствие…

Вместо того чтобы думать над выходом из опасной ситуации, они отчаянно целовались, стоя на отмели, оставленной Пустотой. Почему-то это казалось во много раз важнее и неотложнее затаившейся магожорки.

Безумие. Наверное, вправду все менталисты немного сумасшедшие, а этот ещё и заразный — ничем другим объяснить собственное поведение Исса не могла. Сейчас ей было плевать на смертельную опасность и все сомнения. Сожаление вызывала лишь невозможность обернуться.

А может, в Пустоту осторожность? Может, тварь ничего не заметит?..

В этот момент Книжник прервал поцелуй. Забывшись, Исса подалась следом за его губами, но тонкие тёплые пальцы продолжали придерживать подбородок.

— Всё получится, — проговорил Цитрин. — Теперь — точно. Забирай. Помнишь механизм? Всё просто. Объединение силы без третьей ветки и обратный вектор.

И без того мягкий, бархатистый голос его звучал сейчас волнующей музыкой, тёплым мехом ласкал кожу, и смысл слов доходил до сознания Иссы с запозданием.

—

Это безумие! — в очередной раз выдохнула она, наконец стряхнув сладкий туман.

— У тебя есть другой вариант? Мы не можем стоять здесь вечно. Ты уверена, что помощь явится? Я никакого сигнального контура не чувствую. Как скоро смогут отследить портал? Если смогут. Мне тоже не нравится, что отвлекать тварь будешь ты, но это хоть какой-то план. Я и так-то не боец, а уж сейчас...

— Что… — Исса всё-таки начала оборачиваться.

— Замри! — велел мужчина. — Оно волнуется от резких звуков и движения.

Змея втянула сквозь зубы почти сорвавшееся ругательство и бросила на менталиста лёгкий полевой диагност: первую помощь они изучали и определить какие-то серьёзные повреждения могли.

— Ты точно сумасшедший! — выругавшись, в очередной раз заявила она, когда заклинание бесстрастно перечислило повреждения — помимо десятка ушибов, падение на камни принесло Книжнику лёгкое сотрясение мозга, четыре мелких трещины в рёбрах и перелом плечевой кости со смещением. — У тебя рука покалечена, а ты с поцелуями!..

— А мне понравилось, — широко улыбнулся этот ненормальный, коснулся губами её виска. — Я глушу боль, кровью не истекаю, обороту это не помешает. Всё получится.

— Как глушишь?

— В голове. Я же менталист всё ещё! Давай поговорим об этом в лазарете, ладно? Связку!

Исса сдалась не от появившегося вдруг доверия к спорному плану, а от неожиданности и растерянности и, немного, от вдруг проскользнувших в голосе повелительно-стальных ноток. Потому что не советуют спорить с безумцами, а этот ещё и боли не чувствует, и вообще непонятно, он человек — или уже не очень?

Прямая передача силы была редкой и вообще-то запрещённой штукой. Массу ограничений на неё накладывала природа магии, ещё часть — законы. Без добровольного согласия и деятельного участия донора сила просто отказывалась течь в нужном направлении, и даже в этом случае требовалось учесть ряд условий. Между носителями одной стихии даже при всём старании потери составляли девяносто восемь процентов, некоторые комбинации вели к серьёзной травме реципиента — например, если огневик пытался хлебнуть воды. Что-то путное получалось только в связках огонь-воздух или земля-вода, и то только в одном направлении. В этом смысле им действительно повезло.

А вот чего не получалось компенсировать никакими средствами, так это мерзких ощущений от передачи. Исса сама не пробовала, но рассказывавший о механизме преподаватель был очень образен в сравнениях: ощущения выжимаемой половой тряпки для донора, а для реципиента — лягушки, которую хулиган надувает через соломинку.

Точно. Болезненное распирающее ощущение наполняло всё тело, словно расширялась кровь в венах, а не энергетические каналы наполнялись чужой силой. Книжник рядом дышал прерывисто, хрипло — кажется, его способность глушить ощущения не распространялась на это эфемерное чувство, которое не было болью в полном смысле, просто попыткой тела отреагировать на мучительное, неестественное состояние.