Морально испорченная
Шрифт:
Во втором доме, однако, жили еще три мальчика-подростка. С первой же встречи мне стало ясно, что если издеваются раз, то издеваются всегда. Они бросили один взгляд на мою тощую фигуру, высмеяли и превратили мою жизнь в ад. Я пробыл там в общей сложности три месяца, пока порезы и синяки накопились до такой степени, что нормальная деятельность превратилась в тяжелую работу. Я ковылял, а не шел, потому что у меня, вероятно, были сломаны кости. Для тех детей это означало слабость, и был открыт сезон для худшего.
В
Может быть, мне повезло, а может, это было мое несчастье, но место, где я упал, по иронии судьбы оказалось рядом с Базиликой Пресвятой Богородицы Вечной Помощи.
В какой-то момент я потерял сознание, но, очнувшись, обнаружил, что лежу в теплой постели, и все мои раны обработаны. Они внимательно посмотрели на меня и поняли, что я беглец, и поэтому предложили мне остаться там.
В Базилике также была гимназия, в которую меня быстро зачислили. Все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, пока я не понял, как я должен был платить за свое содержание.
Для костлявого паренька, которого всегда дразнили, возможность научиться драться и при этом зарабатывать деньги на стороне казалась просто небесами — в буквальном смысле.
Я также видел в этом шанс добиться чего-то своего, чтобы в будущем одолеть Хименеса.
Я тренировался, возможно, усерднее, чем все в моем квартале. Прошло совсем немного времени, и я провел свой первый успешный бой. После этого началась череда легких побед, большинство из которых были обусловлены постоянно увеличивающейся мышечной массой и внезапным скачком роста.
К началу шестнадцати годам я был таким же большим и массивны, как все старшие бойцы. Это, похоже, забавляло старших, и они каждый раз устраивали мне поединки с более опытными бойцами. Когда я одержал свою самую трудную победу, на меня обратил внимание некий Эндрю Галлагер. Он был в гостях у новобранцев и решил, что я могу пойти с ним.
Разница между небольшими боями и боями в яме Галлагера была колоссальной. Я быстро понял, что в этой новой обстановке нужно убивать или убью тебя.
В буквальном смысле.
Бои в яме Эндрю не были обычными боями ММА. Это были жестокие бои, бои за свою жизнь. Именно здесь делались настоящие деньги. В Бостоне было несколько арен, на каждой из которых поочередно проводились различные бои. Законность или незаконность этого была столь же очевидна, как и то, что несовершеннолетних заставляли драться за еду.
Но я понимал, что это был мой шанс выжить в этом жестоком мире и завести связи. Я быстро осведомился, что значило имя Хименес в подпольном мире. И если и есть способ борьбы с огнем, то это огонь.
С моей первой драки, моего первого убийства, моей первой
Зверюшка Эндрю, называли они меня. И не ошибались. Я был послушным, но смертоносным. По их мнению, это лучшее сочетание.
Прошло два года. Два года, в течение которых я почти еженедельно сражался на сцене Эндрю. Два года, за которые накопилось множество трупов, а мои руки омылись кровью. Два года я наблюдал, как с каждым ударом кулаков моя человечность вытекает из моего тела.
Я смотрю на опухшую кожу на костяшках пальцев и вздыхаю, перетягивая повязку и закрепляя ее на месте. Встаю и осматриваю свое скудное жилье. Это небольшая комнатка с односпальной кроватью и ванной. При всех моих заработках за эти годы, я предпочитал спартанский образ жизни. Я иду в ванную и достаю из зеркального шкафа какую-то мазь. Внимательно осматриваю свое избитое лицо на предмет открытых ран и обильно наношу мазь на уголок рта и под глаз. Последний ублюдок, с которым я сражался, пару раз хорошенько приложил мне по лицу.
Чем успешнее я становился на арене, тем меньше времени у меня оставалось между боями. По логике, это не имело смысла, если ты заботишься о лучшей форме своего бойца. Но эти ямы максимизировали полезность. У них для каждого был свой срок годности, поэтому лучше выжать каждый кусочек прибыли, пока не поздно.
Мой последний бой был всего лишь четыре дня назад. И все же, на завтра у меня запланирован еще один.
Вздохнув, я выхожу из комнаты и направляюсь в спортзал, чтобы продолжить тренировку.
Как только я вхожу, пожилой мужчина оглядывает меня с ног до головы.
— Ты мальчик Эндрю?
— Да, сэр, — отвечаю я, усвоив, что с этими людьми уважение это очень важно.
— Как тебя зовут?
— Адриан Барнетт, сэр. — Он щурит глаза и поджимает губы.
— И когда у тебя следующий бой?
— Завтра вечером.
— Хорошо, хорошо. У нас новобранец. Эндрю хочет, чтобы ты обучил его, показал ему что к чему.
— Новобранец? — спрашиваю я. Странно. Обычно бойцы не должны обучать новобранцев.
— Да, ну… с тобой у него больше шансов. Он немного исхудал, как по мне. Не понимаю, что он здесь забыл. Но эй, босс сказал сделай, мы делаем.
Я медленно киваю в знак понимания.
— Пойдем, покажу тебе парня. — Он направляется в заднюю часть зала, где стоят гири, и показывает на парня, который пытается справится с парой гантелей, каждая из которых весит не более двадцати пяти фунтов.
Заметив наше приближение, он останавливается и вытирает пот со лба. Выглядит он… здоровым, безупречным. Не самое обычное состояние, когда выходишь из Базилики, особенно чтобы продвинуться на такой уровень. Это сразу говорит мне о том, что он пришел не обычным маршрутом.