Морально нечестивый
Шрифт:
— Я скоро перееду в этот дом.
— Знал, что ты поймешь причину. — Влад лучезарно улыбнулся мне.
— Галлахеры уже сделали свой первый шаг. Ты знаешь, что должен сделать.
— Знаю. Я заскочу к Энцо и помирюсь с ним, теперь, когда мы знаем, кто на самом деле убил Ромину.
— Я не об этом говорил… — Влад поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня. — Ты должен укрепить союз. Вступив в брак.
— Венеция слишком молода, а Ассизи скоро принесет свой обед, — тут же добавляю я.
— Я не о них говорил.
— Я не могу жениться. Ты, как никто другой, должен
— Ты должен. Это единственный способ, — настаивал Влад.
— Есть только одна женщина, на которой я когда-либо думал жениться. И она ушла. — Подняв голову и на секунду закрыв глаза, пытаюсь вызывать в воображении ее лицо.
— Вот именно. Она ушла. А это значит, что ты должен жениться на той, кого предложит Энцо. Ты должен понимать, что времена меняются. — Влад ведет себя более напористо, чем я когда-либо его видел.
— Я не буду уклоняться от своей ответственности… хотя бы ради моих сестер.
— Это может быть фиктивный брак, — добавляет он, и я хмыкаю. Брак только на словах — это единственный брак, на который я способен.
— Если это все… — говорю я и собираюсь уходить.
— Нет. — Влад толкает передо мной папку. Я хмурюсь.
— Что это? — спрашиваю, гадая, что еще у Влада припрятано в рукаве.
— Твое первое задание в качестве дона.
Я беру файл и открываю его. Это отчет ФБР, документирующий серийные убийства. Я просматриваю страницы и чувствую, как у меня в животе затягивается узел.
— Как давно ты знаешь? — спрашиваю я, мой голос дрожит от тревоги.
— Достаточно долго. — Он пожимает плечами, а затем указывает на последнюю страницу.
5 мая, Филадельфия
— Это было в прошлом месяце, — говорю я, глядя на ужасающие подробности. Это убийство семьи с двумя детьми. Изображения гротескные, на них изображены взрослые с отрубленными конечностями детей и наоборот.
— Это не может быть Химерой, — уверенность сквозит в моем голосе.
— Ты прав. Но если это не Химера, тогда кто это? — Влад поджимает губы. Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох.
Наши грехи всегда настигают нас. А мои преследовали меня ужасно долго.
Глава 2
Марчелло
Пять лет
— Я могу оставить его себе, правда? — я смотрю на незаинтересованное выражение лица матери, молча умоляя ее сказать "да". С мамой никогда не знаешь, что получишь. Иногда мне кажется, что она в хорошем настроении, но простая просьба об объятии может вывести ее из себя. В прошлый раз это было ужасно. Я ушиб колено и хотел немного успокоиться… Не знаю почему. Иногда мне просто хочется немного человеческого общения. Сначала мама сказала "да", но через секунду оттолкнула меня от себя и швырнула на пол, сказав, что сыну грех прикасаться к своей матери.
Она такая непредсказуемая. Но я научился держаться подальше от неё, главным образом потому, что не хочу, чтобы меня постоянно ругали за то, что я грешу. Я даже не совсем понимаю, что
Может быть, я действительно грешу… но почему она не может научить меня, как этого не делать? Если не мама, то я не знаю, кто еще. Моему брату двадцать… Я думаю, что это очень много. Но он не любит со мной разговаривать. Обычно он просто кивает мне и уходит. И мой отец… Я просто счастлив, когда он меня не замечает. Честно говоря, мне давно хочется научиться не грешить. Моя мама говорит, что если я не остановлюсь сейчас, то буду грешить еще больше, когда вырасту.
Я не хочу грешить, когда вырасту. Мне хочется быть нормальным… И, может быть, если я не буду грешить, то тоже понравлюсь маме.
— Конечно. — Она бросает взгляд на щенка который у меня на руках и пожимает плечами. Мы только что вернулись с родительского собрания в детском саду, когда я увидел крошечный комочек шерсти возле моего сада. Я спрятал его в своей куртке и дал ему что-нибудь поесть. Все это время я с беспокойством ждал, думая, что мама скажет "нет". Но она согласилась. Я не могу удержаться от улыбки при этой мысли, крепче прижимая маленькое пушистое тельце к груди.
Я думаю, что нравлюсь щенку. И теперь, поскольку мама говорит, что я могу оставить его себе, я больше не буду один. У меня будет друг.
Мне всегда хотелось иметь друга. У других детей в детском саду есть друзья, но они никогда не разговаривают со мной. Они сказали мне, что их родители предупреждали, чтобы они не слишком дружили со мной, потому что мой отец — злой человек. Я знаю, что мой отец плохой, но я не такой. Я пытался им это сказать. Иногда я грешу, но стараюсь быть хорошим мальчиком. По крайней мере, для того, чтобы не разозлить маму. Но она игнорировала меня.
Мама закатывает глаза и ведет меня к нашей машине, где нас ждет водитель.
Дорога домой не занимает много времени, но мама продолжает сжимать в руке свой крестик и что-то шепчет. Я стараюсь не думать об этом, потому что она пугает, когда шепчет что-то.
Когда мы подъезжаем к дому, я спешу выйти из машины, забирая щенка с собой. Мне не хочется ждать на случай, если мама передумает или, что еще хуже, у нее случится один из ее припадков. Я быстро бегу в свою комнату и закрываю дверь.
Наш дом огромен. Иногда я теряюсь в нем, но стараюсь не блуждать слишком долго. Отец уже отчитал меня за то, что я хожу туда, куда мне не положено. Моя комната на третьем этаже, но я единственный, кто там живет, и это немного пугает.
Мой брат, Тино, тоже когда-то жил здесь. Теперь он редко приходит домой. Но брат всегда приносит мне плитку шоколада. Мне это нравится… Даже если он не разговаривает со мной, по крайней мере, то помнит, что я существую.
Однажды я попытался спуститься вниз, но некоторые помещения запрещены, особенно подвал. Хотя мне действительно любопытно. Мне стало любопытно с тех пор, как я услышал, что некоторые горничные говорили об этом. Их туда тоже не пускают. Однажды я попытался спуститься в подвал, но люди моего отца остановили меня.