Морально нечестивый
Шрифт:
Я падаю на спину, и мое внимание, наконец, переключается на нее. У нее безумный вид, когда она держит бутылку в одной руке и крест в другой.
— Очисти… должен очистить грех, — продолжает повторять мама, обрызгивая меня водой и ударяя крестом. Я принимаю оборонительную стойку, и она в основном бьет меня по рукам и ногам.
Я не знаю, когда она перестанет это делать, или как я оказываюсь на заднем дворе, весь в крови и синяках, и пытаюсь похоронить Амико должным образом.
Но есть одна вещь, которую я узнал в тот день.
Я — чудовище.
Я — грешник.
И мне нет никакого искупления.
Глава 3
Марчелло
Наше
Стоя перед особняком Ластра, я должен собраться с духом, чтобы нежелательные воспоминания не нахлынули на меня. Мне никогда не приходило в голову, что мне придется вновь вернуться сюда. Когда я, наконец, сбежал от этой жизни, то решил, что это навсегда. Но должен был знать, что такой человек, как я, никогда не сможет полностью убежать.
Прошла уже неделя со дня смерти моего брата. Я должен быть честен с самим собой. Смерть Тино сильно ударила по мне. Труднее, чем ожидалось, учитывая, что мы никогда не были близки. Однако он оказал мне величайшую услугу, и поэтому заслужил как мое уважение, так и мою преданность. Забавно, как мне удалось оказаться зажатым между этой преданностью и моей дружбой с моим лучшим другом Адрианом, которого я в конечном итоге предал.
И из-за меня он сейчас лежит на больничной койке, не зная, проснется ли он. Бьянка, его жена, запретила мне навещать Адриана. Учитывая то, что я сделал, то это заслужено. И все же… мне больно не быть рядом со своим другом, когда он нуждается во мне. Несмотря на то, что я нанес непоправимый ущерб нашим отношениям, я все еще надеюсь, что когда-нибудь смогу загладить свою вину.
Когда-нибудь.
Уже вспотев, я снимаю пальто и аккуратно складываю его на руке. Кивнув двум телохранителям, я подхожу к двери и звоню в звонок. Появляется пожилая женщина и хмуро смотрит на меня. Конечно, никто бы меня не узнал. Это было слишком давно.
— Я Марчелло, — говорю я и наблюдаю, как ее лицо расплывается в улыбке.
— Синьор! Венеция будет очень рада услышать, что ты наконец-то здесь.
— Наконец-то?
— Да, синьор Валентино сказал нам, что вы возвращаетесь. Как жаль, что он умер. Пусть его душа покоится с миром, — говорит женщина, перекрещивая себя.
— Входи, входи. — Она ведет меня в большой зал, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от нежелательных воспоминаний. Крики… Боль…
— Как тебя зовут? — спрашиваю я ее, больше из вежливости, чем из чего-либо еще.
— Амелия, синьор.
— Амелия… — произношу я ее имя, внезапно кое-что вспомнив. — Та Амелия?
— Si, синьор. Твой брат снова нанял меня, но это было после того, как ты ушел, — подтверждает она, и я чувствую себя немного спокойнее.
— Ты… мой брат? — спрашивает мягкий голос с лестницы. Я поднимаю голову и вижу молодую женщину, которая почти робко смотрит на меня. На ней длинное синее платье. Ее волосы цвета красного дерева локонами спадают на плечи. У нее лицо в форме сердца, с сильными скулами и парой раскосых карих глаз.
Она выглядит точь-в-точь как ее мать.
— Ты, должно быть, Венеция. — Я расплываюсь в приятной улыбке. Последнее, что мне хочется сделать, так это отпугнуть девушку.
— Да. — Она кивает, прежде чем неуверенно сделать шаг, а затем еще один, пока не оказывается
— Синьорина. — Амелия суетится вокруг Венеции, и ясно, что у них близкие отношения.
— Ты сильно выросла, — добавляю я, пытаясь придумать подходящую тему. — Последнее, что я помню, ты была такой. — Я двигаю рукой, чтобы показать, что она доходила мне только до бедра, когда видел ее в последний раз… ей было около пяти.
— Прошло уже десять лет, — говорит она, но тут же опускает взгляд, осознав свой тон.
— Синьорина! — возмущённо упрекает Амелия.
— Знаю, что меня долго не было. Но теперь я здесь. И выполню свой долг перед этой семьей.
— Действительно? — Венеция огрызается на меня, сощурившись. — Как ты поступил с моей сестрой? Скажи мне, ты тоже отошлешь меня прочь?
— Синьорина Венеция, ваш брат хотел, как лучше. — Амелия пытается вмешаться, но Венеция не останавливается.
— Он хотел, как лучше, когда назвал ее дитем дьявола и отдал в монастырь? — ее голос полон злобы, когда она подчеркивает "Дитя дьявола". Мне приходится на мгновение закрыть глаза на ее обвинение. Откуда Венеция вообще знает? Тирада Венеции продолжается, и я знаю, что должен что-то с этим сделать.
— Хватит! — мой голос гремит, и обе женщины замолкают, их глаза широко раскрыты, когда они смотрят на меня.
— Ты находишься под моей опекой, Венеция. И теперь я глава этой семьи, так что тебе следует уважать меня. Ты права. Я отослал твою сестру прочь. Было бы довольно легко сделать то же самое с тобой. — Венеция открывает рот, чтобы что-то сказать, но я продолжаю. — Насколько все было бы проще, если бы мне не приходилось беспокоиться о тебе… — задумчиво говорю я.
Венеция бледнеет, когда понимает, что я, возможно, говорю серьезно, и что-то бормочет.
— В конце концов, я нахожу твои манеры совершенно неподходящими. Может быть, окончание школы как раз подойдет.
— Ты не можешь этого сделать! — восклицает она, подходя ближе. Можно сказать, что Венеция злится от этой мысли.
— На самом деле, это зависит от тебя. — Я изо всех сил стараюсь казаться незаинтересованным в ее судьбе, когда перечисляю варианты. — Но опять же, если ты будешь хорошо себя вести… мы все можем поладить, не так ли?
Секунду она с вызовом смотрит на меня, прежде чем признать свое поражение.
— Да.
— Что «да», Венеция?
— Да, сэр. — кротко добавляет она, прежде чем взбежать по лестнице.
Я поворачиваюсь к Амелии, но она смотрит на меня с разочарованием в глазах.
— Я думала, вы другой. Сэр, — говорит она, прежде чем тоже уйти.
Совсем один в большом зале, я делаю глубокий вдох.
Я тоже думал, что я другой…
Пока не перестал им быть.
Дом все такой же, каким я его помню… И в этом вся проблема.
Я приношу небольшой багаж в одну из комнат для гостей на первом этаже, думая, что пока этого будет достаточно. У меня не так уж много вещей. Это вошло в привычку с того дня, как я сбежал. Я распаковываю багаж и достаю несколько рубашек и брюк, а также небольшую сумку с туалетными принадлежностями, чтобы отнести в ванную.