Морально противоречивый
Шрифт:
Сиси переплетает свою руку с моей, когда мы идем впереди, игнорируя стоны позади нас.
Оставив мертвые тела позади, мы продолжаем идти по еще одному небольшому коридору, который наконец уступает место широкому туннелю.
— Так вот где происходит действие, — сухо добавляю я, когда замечаю клетки по обе стороны туннеля.
Черт возьми, подземный комплекс, кажется, занимает всю поверхность острова.
Первые несколько клеток пусты, но по мере продвижения мы начинаем видеть маленьких детей и подростков
— Черт, — выругался Марчелло, когда увидел степень развращенности Майлза.
Бьянка тоже, несмотря на все ее бесстрастное поведение, кажется потрясенной, когда видит, в каком состоянии они все находятся.
Грязная одежда, грязные, гноящиеся раны, в воздухе витает запах гниющей плоти.
— Что за черт, — раздается голос Адриана, когда мы останавливаемся у одной клетки, где маленький мальчик сидит на полу лицом вниз, а мухи собрались по всей поверхности его тела. Запах, исходящий от него, подтверждает, что он давно мертв, и его сокамернику, еще одному мальчику его возраста, приходилось все это выдерживать.
Хуже того, когда я присматриваюсь к мальчику, съежившемуся на другом конце камеры, то понимаю, что он не отстает.
В его животе зияет дыра, из которой вытекает желто-зеленый гной, рот в синяках, все его тело почти фиолетовое.
Он видит, что мы останавливаемся рядом с его клеткой, но он не реагирует — он не может реагировать. Только его глаза двигаются и указывают, что он все еще жив.
— Господи, — шепчет Сиси, ее рука сжимается на моей руке, — это еще хуже, чем наверху.
Я ворчу, поджав губы. Почему-то я сомневаюсь, что это будет худшее, что мы здесь увидим.
По правде говоря, изображения становятся только мрачнее, когда мы идем дальше, и, учитывая размер корпуса, нам будет на что посмотреть.
Поднимая палец к своему коммуникатору, я вкратце рассказываю Энцо о том, чего здесь ожидать, и чтобы убедиться, что он оставит несколько врачей из больницы, чтобы позаботиться о тех, кто выживет отсюда. Сообщив мне, что он сделает все возможное, чтобы привести сюда людей, чтобы забрать детей, я прерываю связь.
— Это плохо, — говорю я, съеживаясь от собственных слов.
Но чем больше я смотрю на их полуразрушенные клетки, гниющую плоть и инфицированные раны, тем больше мне кажется, что мой разум что-то мне навязывает. Как своего рода воспоминание, оно есть, но я не могу полностью его понять.
— Ты в порядке? — спрашивает Сиси, ее тон обеспокоенный, когда она смотрит на меня. Моя рука на виске, я зажмуриваю глаза и решительно киваю ей.
— Должно быть, навевают воспоминания, — бормочу я, хотя ничего из того, что я помнил до сих пор, не было таким ужасным.
Конечно, мы с Ваней жили в крошечной, кишащей плесенью комнате, но все было не так уж плохо.
Она медленно кивает, хотя ее глаза говорят мне, что она мне не до конца
— Должно быть, это место, куда их отправляют умирать, — я меняю тему, указывая на другую клетку, в которой находится еще один мертвец.
Но чем дальше мы продвигаемся, тем более отвратительным становится зловоние.
Все подносят рукава к носу, не в силах противостоять испарениям.
Мы примерно на полпути через туннель, и в этот момент все камеры заполнены мертвыми людьми.
— Черт возьми, — ругается Бьянка, отмахиваясь рукой от мух.
Но это не просто мухи.
Крысы, личинки и другие насекомые разбросаны по всему участку, земля кишит ими, когда они охотятся за своей следующей едой.
Даже мне становится противно от того, что я вижу — и я не помню, когда в последний раз испытывал отвращение. Тем более что маленькие жучки ползают по полу и разбегаются всякий раз, когда мы делаем шаг вперед.
Не в силах сдержаться, я хватаю Сиси и заставляю ее забраться мне на спину. Я не хочу, чтобы она даже близко подходила к этому.
— Тебе не следовало приходить, Бьянка, — слышу я, как Марчелло говорит ей, когда она тяжело дышит рядом. — Это не может быть хорошо для твоей беременности, — продолжает он, когда Адриан похлопывает ее по спине, пытаясь помочь ей.
— Я в порядке, — свистит она. — Думаю, что Диане не нравится запах мертвецов, — шутит она, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Я думаю, что никому это не нравится, — добавляю я сухо, когда Адриан тоже берет ее на руки, прижимая к своей груди.
— Это заражение. Не могу в это поверить, — Марчелло качает головой, наступая на нескольких жуков, звук их трескающихся тушек эхом разносится в воздухе.
— Но зачем им держать их здесь? Некоторые из них давно мертвы, — добавляет Адриан, указывая на одну камеру, где тело наполовину съедено различными насекомыми и падальщиками.
— Потому что это наказание, — отвечаю я.
— Наказание? Для кого? Они уже мертвы! — восклицает он.
— Для тех, кто еще жив, — я указываю на несколько камер почище, где нет следов трупов. — Должно быть, это еще один трюк с промыванием мозгов. Представьте себе, что вы провели хотя бы час в этом месте, окруженные смертью и вещами, которые поглощают смерть.
— Черт, — черты лица Бьянки искажаются от отвращения. — Это еще один уровень испорченности.
— Так и есть, — соглашаюсь я. — И это даже не самое худшее, — говорю я и чувствую, как руки Сиси сжимаются вокруг моей шеи.
— Мне жаль, — шепчет она мне на ухо, ее голос слышен только мне. — Это может быть не легко для тебя.
— Не беспокойся обо мне, Дьяволица. Мы на шаг ближе к Майлзу, и это все, что имеет значение.
Туннель наконец заканчивается, и мы как будто можем наконец глубоко вдохнуть не такой уж гнилой воздух.