Морально противоречивый
Шрифт:
Не в силах стряхнуть его, я делаю единственное, что приходит мне в голову.
Я поднимаюсь на цыпочки и в то же время приближаю его лицо к своему. Все еще держась за его щеки, я сжимаю губы и прижимаю их к его губам.
Он не реагирует.
Не останавливаясь, я надавливаю сильнее, вжимаясь в него, пока мои губы не оказываются вровень с его губами. Его рот мягкий, контрастирующий с его твердостью, особенно сейчас, когда он, кажется, переходит на сторону убийственной ярости.
Затаив дыхание, я прижимаюсь
Его верхняя губа слабо дрожит, но он отвечает на мой поцелуй, слегка касаясь своим ртом моего.
Это кажется нереальным, когда я открываю глаза и замечаю изменения в его поведении. Жизнь возвращается в его черты лица, цвет наполняет его щеки, которые тут же становятся красными.
Ни с того ни с сего он хватает меня за плечи, отталкивая от себя, его брови сведены вместе в хмуром выражении.
— Что ты делаешь? — спрашивает он, его голос груб.
— Пытаюсь помочь тебе? — я одариваю его овечьей улыбкой, которую он возвращает, даже в своем шокированном состоянии.
— Ааа, поцелуй жизни, — мурлычет он, внезапно возвращаясь к себе прежнему. — Как бы мне ни хотелось, но мы должны уйти, пока не приехали копы, — он замечает, как раз тогда, когда мы слышим сирены вдалеке. — Ты хорошо справилась, дьяволица, — хвалит он, когда мы садимся в машину, — ты действительно очень хорошо справилась.
Я впитываю его слова, пряча довольную улыбку.
— Ты сказал, что люди не будут нападать на тебя, — добавляю я, необычайно спокойная, учитывая, что в нас только что стреляли, и Влад, вероятно, убил нескольких человек.
— Они были дураками, — усмехается он, — но я не могу сказать, что мне не понравилось это. — Он потягивается на своем сиденье, и мой взгляд падает на его бицепсы.
С тех пор как я впервые его увидела, Влад был одет только в черный деловой костюм. Теперь, когда он снял пиджак, мне лучше видны его выпуклые мышцы, и я вспоминаю, как легко он расправился с теми людьми. Даже со мной рядом, он легко вальсировал вокруг, все было больше похоже на игру, чем на то, чем это было на самом деле — ситуация жизни и смерти.
Уже не в первый раз я говорю себе, что должна относиться к этому… к нему иначе. Под его полированным фасадом столько насилия и жестокости, и все это ждет своего часа. И все же я ничего не могу с собой поделать. Эта его неустойчивость только притягивает меня, как мотылька пламя, заставляя желать узнать о нем все.
Если до этого мое место в аду было обеспечено, то с Владом оно превратится в настоящий ад.
— Что бы случилось, если бы… если бы ты потерял контроль? — спрашиваю я, используя предложенный им эвфемизм.
Он поджимает губы, глядя на дорогу, пока
— Я бы всех разорвал на части, — прямо заявляет он.
Я на мгновение замолкаю.
— Включая меня?
Он бросает на меня взгляд, выражение его лица замкнуто, но в его взгляде есть намек на любопытство.
— Я не знаю, — признается он. — Еще никому не удавалось уйти целым и невредимым, когда я… ахм, терял контроль, — говорит он полушутя.
— А мне удалось. Дважды, — замечаю я.
— Это правда, — он прищуривается, — и я с нетерпением жду, когда узнаю почему.
— Может, это все мой волшебный поцелуй, — шучу я, усмехаясь.
— Тогда, может, тебе стоит поцеловать меня снова, — он шевелит бровями, и я пихаю его локтем в руку.
— Так вот как ты благодаришь меня за помощь? Пользуясь моей добротой?
— Так вот что это было? — спрашивает он, его глубокий голос заставляет меня дрожать. — Просто доброта?
Замерев, я отвожу взгляд на дорогу, не в силах придумать подходящий ответ.
Потому что это была не просто доброта. Это было гораздо больше.
Глава 12
Влад
Я жду ее ответа, желая, нет, нуждаясь в том, чтобы она сказала мне, что это было не просто проявление доброты.
Представьте себе мое удивление, когда я пришел в себя от того, что почувствовал мягкие губы, прижатые к моим, пьянящий аромат ее тела, вторгающийся в мои ноздри.
Такого никогда не случалось раньше. Никогда еще я не выходил из ярости так, как сегодня, и все благодаря ей.
Я украдкой смотрю на нее, и в тысячный раз задаюсь вопросом, что в ней такого. Я рядом с ней всего несколько часов, а уже чувствую себя спокойнее, чем когда-либо.
Может быть, это потому, что рядом нет Вани, которая вторгается в мое пространство и отчитывает меня за все, что происходит вокруг. Впервые здесь только я.
И она.
Черт, и тот поцелуй, который на самом деле был не поцелуем, а скорее чмоком… Даже сейчас, думая о нем, я просто хочу закрыть глаза и запечатлеть его в своей памяти.
Она не понимает, что, находясь так близко к ней, я был ближе всех к другому человеку за… целую вечность. Она смелая и открытая в своих прикосновениях, иногда ее рука тянется к моей без осознания.
Это удивляет меня.
Это восхищает меня.
Мне кажется, я никогда не чувствовал отсутствия прикосновений, пока она не решила ворваться в мою жизнь и перевернуть ее с ног на голову. Что делать мужчине, когда перед ним внезапно появляется все то, чего у него никогда не было, и все это в пределах досягаемости?
Брать. Брать и эгоистично брать.
Но самое странное это то, с какой легкостью она приняла меня. Она не была ни шокирована, ни напугана, когда многие до нее избегали меня и подвергали остракизму, страх был главным их стимулом.