Морально противоречивый
Шрифт:
— Зачем мне охрана?
— Мой брат требует, чтобы с Линой постоянно находилось не менее пяти охранников. Я полагала, что с тобой — я огляделась вокруг, прежде чем наклониться и прошептать, — в этом мафиозном бизнесе небезопасно бродить без присмотра.
— И все же ты здесь, — улыбается он, — гуляешь со мной без присмотра.
— Это другое, — говорю я, не успев додумать мысль до конца.
— Как по-другому? — он наклоняет голову в сторону, ожидая моего ответа.
Ты заставляешь
Но я не говорю этого.
— Ты сказал, что ты хладнокровный убийца, — отвечаю я с полуулыбкой, — готова поспорить, что люди редко переходят тебе дорогу? — я поднимаю глаза и вижу, что он забавно наблюдает за мной, уголок его рта кривится.
— Ты права. Люди были бы дураками, если бы нападали на меня, — соглашается он. — Но, в отличие от остальных, — он подражает моим действиям, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо, — я — мафиози, — прежде чем снова выпрямить спину, — у меня есть определенная репутация, которая держит людей подальше от меня.
— Какая? — спрашиваю я, хотя на самом деле мне хочется сказать, чтобы он рассказал мне больше.
— У меня есть охранник, которого я иногда использую для поддержания видимости, хотя, если ты не в курсе, — ухмыляется он, расстегивая рукав рубашки, чтобы показать мне запястье и рисунок, выгравированный на его коже.
Удивленная, я наклоняюсь ближе, мои пальцы прослеживают чернила. В центре — человеческий череп, насаженный на крест. В глазнице только один глаз, широко открытый и смотрящий на меня. По обе стороны креста уравновешены весы правосудия, одна сторона белая, другая черная.
Его мышцы напрягаются, когда кончики моих пальцев медленно двигаются по поверхности, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, что он тоже изучает меня, хмурясь.
— Что это значит?
— Возмездие, — говорит он отрывисто, — око за око.
— Как это работает? — спрашиваю я, любопытствуя.
— Действие и реакция, — он накрывает мою руку своей. — В этом мире ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— И люди узнают татуировку? — он кивает, снова притягивая мою руку к своему локтю.
— Люди распространяют легенды. Легко исказить правду, когда твое имя у всех на устах. Конечно, я заслужил свою репутацию. Но есть вещи, которые даже мне неприятны, — он с отвращением скривил лицо.
— Правда? Например? — я слегка задыхаюсь, и мне с трудом удается сдержать волнение в своем голосе.
Влад производит впечатление скрытного человека, и его загадочная личность только заставляет меня хотеть узнать о нем больше.
Улыбка играет на его губах.
— Ходят слухи, что я собираю органы своих жертв, и что у меня есть целая коллекция, спрятанная в подвале.
— Дай угадаю, это неправда?
— Не совсем. Мне бы понадобилось чертовски много формола. Может быть, я и держал немного, но только для научных целей, —
— Что еще?
— Хм, — задумчиво смотрит он вверх, — ходят слухи, что я ем только человеческую плоть.
— Правда? — пискнула я, ответ был неожиданным.
— Я не склонен к этому, нет. Но не могу сказать, что не пробовал этого раньше.
— Ого, — выдохнула я, ошеломленная. — То есть ты хочешь сказать, что какими бы безумными ни были слухи, в них все равно есть доля правды?
— Разве не такова природа слухов? В них всегда есть доля правды, но никогда не знаешь, сколько именно.
— Понимаю, — я задумчиво киваю.
— Уже боишься? — его дыхание обдувает мое лицо, когда он шепчет мне на ухо.
— Нет, — я поворачиваюсь к нему, так близко, что почти касаюсь его, — но все эти разговоры о человеческой плоти заставили меня проголодаться. Теперь, если ты не планируешь поймать меня на ужин, я бы предложила тебе отвести меня куда-нибудь поесть, — говорю я мягко, наблюдая, как расширяются его зрачки, а уголки рта подтягиваются вверх.
— Ну, мы же не можем допустить, чтобы ты была голодна, не так ли? — весело произносит он, ведя меня по оживленному бульвару.
— Есть предпочтения? — спрашивает он, когда по обеим сторонам улицы появляются рестораны.
Так как я не слишком хорошо разбираюсь в ресторанной кухне, я предоставляю ему решать за меня. Он останавливается на бургерной, говоря мне, что это то, что я должна попробовать. Мы заходим внутрь, и поскольку все звучит для меня очень вкусно, то позволяю ему сделать заказ и для меня.
— О боже, — говорю я с набитым ртом, когда, наконец, вхожу во вкус. Этот бургер просто божественен. — Отличный выбор, — добавляю я, закрывая глаза и наслаждаясь вкусом.
Здесь так много мяса, и аромат так и рвется на язык. Я даже не успеваю осознать, как из меня вырывается стон.
Мои глаза расширяются, и я быстро оглядываюсь вокруг, смущаясь.
— Никто не слышал, — Влад подносит руку к моему рту, вытирая немного соуса, — кроме меня, — говорит он, озорно ухмыляясь.
— Это слишком вкусно, — возражаю я, отводя его руку в сторону.
— Я согласен, — он подносит палец ко рту, его язык проскальзывает и пробует соус. Его взгляд устремлен на меня, и я чувствую себя загипнотизированной этим жестом.
Я настолько потерялась в его черных глазах, что от испуга начала икать.
Моя рука летит ко рту, смущение нарастает. Видя, что икота не прекращается, Влад ставит передо мной стакан с водой. Я хватаю его и выпиваю одним глотком.
— Полегче, — говорит он, на его лице томная улыбка.
Его глаза остры, когда он переводит взгляд с меня на остальных посетителей ресторана, и я впервые замечаю, что он усадил нас сзади, на виду у входа.